– Занятооо! – заорал кто-то изнутри так громко, что мужчина отшатнулся назад, словно за дверью ждал монстр, готовый прыгнуть на него и разорвать длинными острыми клыками.
Анатолий проверил соседнюю кабинку. Она была свободной. Он зашел, осмотрелся. Обод унитаза был чистым, стены тоже. В одном лишь месте имелась надпись – номер телефона. Удовлетворенный тем, что увидел, Толик закрыл дверцу, расстегнул брюки. В проем, образованный между полом цвета зебры и разделяющим кабинки полотном, просунулась нога. Обута она была в летние, с прорезями туфли из замши оттенка кофе с молоком. Толя, тем временем отрывавший полоски от рулона плотной туалетной бумаги, затаил дыхание. Находящийся за перегородкой тяжело дышал, а нога его периодически вздрагивала, словно змея с отрубленной головой в первую минуту своей смерти.
Потом из соседней кабинки раздался хрип, больше похожий на выражение радости. «Вот прижало чувака», – подумал Толик, попытавшись отвлечься от появившейся в его кабинке ноги. Он повернулся к унитазу и выложил оторванные полоски бумаги на обод, затем спустил брюки и присел. В туалет вошло несколько человек. Они громко обсуждали последний клип американской певицы, переставшей нести в массы образ девственницы и перевоплотившейся в падшую женщину, готовую на все и с любым. «Это правильный ход, паря, – говорил один. – Если телка хочет нарубить гринов, то ей нужно скинуть сбрую, показать свои мамки. Да теперь все школьники и мужики с сексуальными проблемами сделают ее королевой своих эротических снов». Заслушавшись этой пламенной речью, Толик не обратил внимания, как ногу убрали. Лишь уловив звук открывающейся дверцы соседней кабинки, он посмотрел туда, откуда она торчала.
– Ааа, братэла, – раздался восторженный вопль человека, отошедшего от унитаза.
Он обращался к вошедшей в туалет компании.
– Здорово! – хором ответило несколько человек.
– Ты какими судьбами забежал? – спросил один.
Толик, делая свое дело, слушал, как перед зеркалами у раковин топчутся люди, некоторые заходят в соседние кабинки. Кто-то вошел в только что опустевшую, наступил на какой-то полый предмет. Тот тихонько хрустнул, а затем, отброшенный носком туфли, вкатился в занятую Толиком кабинку. Это был шприц. Между тем снаружи происходил разговор.
– Чего забежал, соскучился?
– Был мне фарт встретиться с тобой, – ответил уколовшийся несколько секунд назад человек.
– Он снова говорит наркотикам свое слово! – крикнул кто-то, занявший кабинку после наркомана, раздавивший шприц.
– Аааа! Свой героиновый мир ты не отдашь никому…
Больше Толик не слушал. Многократным эхом в голове повторялась фраза: «Он снова говорит наркотикам свое слово!» Вместе с ней вернулась легкость в коленях, тошнота и страх. Сидя на унитазе, мужчина начал молиться. Он повторил про себя «Отче наш» три раза. За это время дверцу в его кабинку пару раз дернули желающие облегчиться люди. Он же чувствовал, как кафель уходит из-под ног, а стерильный запах хлорки с пихтой удушливыми парами проникает в мозг. Вспомнив свою первую работу над социальной рекламой, повторив шепотом: «Скажи наркотикам свое слово!», – Толик потерял веру в удачное завершение разговора с Олегом Викторовичем.
…Его мама протянула руку, чтобы вытащить последний из свитеров. Подтаскивая его, она услышала звук. Твердый предмет царапал дно полки. Тогда женщина приподняла одежду. Стул, на котором она стояла на цыпочках, слегка пошатнулся, но она устояла, сжав в левой ладони ручку дверцы. Под свитером лежала странная вещица. Чтобы разглядеть ее лучше, вдова взяла находку большим и указательным пальцами правой руки, опустилась на стопы, чтобы не отвлекаться на необходимость удерживать равновесие. Она стояла перед выходом из комнаты на стуле, склонив голову к заключенному в золотого цвета рамку такого же цвета рисунку на черном фоне. Это был и не овал, и не прямоугольник, заключавший в себе переплетенные в паутину черточки, галочки, точечки. «Никогда не думала, что он увлекается такими вещами», – подумала женщина, слезая на пол, пытаясь вспомнить, чтобы муж когда-либо приносил этот амулет в дом. Такого в прошлом не было. Тогда вдова попыталась узнать собственность сына в «Австралийском щите», который Толик согласно прилагаемой распечатке поместил над дверью в комнату, желая оградить дом от зла. Но и сын ее, насколько она знала, такими вещами не увлекался. Чтобы убедиться, не обманывает ли ее память, вдова сходила за сотовым, набрала номер Анатолия. Его телефон был отключен. Отложив в сторону мобильный, женщина задумалась и постепенно начала пенять на родственников, своих и покойного, прошедших через квартиру во время похорон. «Наверное, кто-то из них решил наслать на меня беду, как с подругой моей вышло», – подумала она, резко встала, поспешила к выходу из квартиры, отворила дверь. На коврике, постеленном у входа, земли не было. Тогда женщина заперлась, вздохнув и произнеся вслух: «Земли с кладбища никто не подбросил, и то хорошо». Она прошла обратно в комнату, положила находку на туалетный столик и тут заметила…
…Толик вышел из кабинки на неверных ногах, мягких, как вата, легких, словно перо. Возобновившаяся тошнота заставляла прижать к животу правую ладонь, полусогнуться.
– О! Это не твой друг, любитель дури? – ляпнул один из компании.
– Хорош оральник настраивать, – вспылил наркоман. – Не видишь, пацан посрать не может. Ты иди домой, таблетку выпей! – посоветовал он Толе, похлопав его по спине.
Не обращая внимания на окружающих, не поднимая глаз от пола, тот доковылял до раковины, открыл кран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137