С тропинки послышались голоса, и он зажал рот Полины ладонью, испачканной в пыльце. Когда он убрал руку, то на ее губах остался желто-зеленый налет.
– У него есть телефон? – спросил Гена, пошевелившись, причиняя ей резкую боль.
Она кивнула, тогда он задал следующий вопрос:
– А у тебя есть мобильник?
– Да, – прохрипела женщина. – В сумочке.
– Ты не виновата, – говорил он, пытаясь найти сотовый. – Ты связалась ни с тем мужиком. Но я тебя не трону, – при этом он почти сполз ей на шею, уткнувшись гульфиком в подбородок.
Она непроизвольно дернулась, и дышать стало еще труднее. Тогда она попыталась сказать, чтобы он поднялся выше, но изо рта шел хриплый свист. Ее руки были обездвижены, но она напряглась и выгнула спину.
– Неудобно сижу? Сейчас исправим, – переползая на грудь, произнес мужчина. – Если бы ты знала, как мне было плохо сидеть там, в лечебнице. Чтобы сбежать оттуда, пришлось очень сильно потрудиться, очень сильно. А вернувшись домой, я никого не нашел. Моя мать пропала. А виноват твой хахаль!
– Твоя мать в Москве! – выкрикнула Полина и получила обжигающую пощечину, задевшую губы.
– Не ори, сука! Плевать мне, где моя мать! Мне нужен Толька! – выплюнул он.
Она замолчала, видя небо в искаженном виде из-за выступивших слез. Гена же нашел телефон, разобрался в клавишах, отыскал в записной книжке сотового номер, озаглавленный «Толенька», вызвал его…
…Ему не удавалось получить конкретных ответов. Олег Викторович играл с ним, дразнил, пытаясь заставить думать так, как было выгодно ему. Чувствуя, что может сломаться, наброситься с кулаками на тушу главного редактора и пропасть, Толик засунул руку в карман и перевернул амулет-звезду одним зубцом вверх, в надежде получить поддержку, подпитку для борьбы с этим продавшим душу злу получеловеком.
– Так что ты будешь делать, Анатоль? – настаивал с выбором редактор, не забывая улыбаться.
– А что я могу?!
– Можешь ответить на звонок, – удивил собеседника толстяк. – Это очень важный звонок, решающий.
– В смысле? – не понял Толя, но достал из кожуха телефон, включил его. После короткого приветствия он затрезвонил. На дисплее высветилась надпись: «Полина». Он посмотрел на главного редактора, затем ответил:
– Да, Полин?
– А вот и не угадал, – тут же ответил ему знакомый мужской голос.
– Кто это?! – вставая с места, шаря взглядом по кафе, спросил Анатолий.
– А это Гена, да не один…
Из трубки послышались шорохи, шумное дыхание и хриплый голос, ее голос:
– Толенька, он не врет. Он на…
«Хватит!» – донеслось до Толика, ощущающего, как возвращается тошнота, обильный пот выступает по всему телу. Его глаза встречаются со стеклами очков Олега Викторовича, довольно улыбающегося.
– Слышал! Я с твоей подружкой, – сказал в трубку Гена и тихонько рассмеялся, зажимая правой ладонью рот женщины, замершей под его весом. – Точнее, я на ней…
– Ты! Тварь! – выкрикнул Толик.
Бармен и несколько посетителей посмотрели в его сторону. Олег Викторович разразился смехом. С его губ в разные стороны полетели капельки слюны. Несколько попало на рубашку теряющего надежду мужчины, прижавшего к уху мобильный телефон.
– Спокойнее, друг, – шептал Гена, щурясь от солнечных лучей. – Я хотел видеть тебя, а ты уехал. Как жаль…
– Отпусти Полину, я тебя очень прошу! Я приеду куда скажешь…
– К тому времени со мной опять что-нибудь может приключиться, как в прошлый раз, когда ты оставил меня одного в ванной задыхаться от дыма, мучаться от страха и боли…
– Прости, но я ничего не мог поделать, – не смея уйти из кафе, не желая отходить от Олега Викторовича, потирающего толстые ладони, попросил Толя, почувствовав, как щиплет в глазах от подступающих слез отчаяния.
– Вот Полина сейчас задыхается, судя по всему. Так ведь…
Снова шорох и ее сдавленное дыхание, похожий на скрип несмазанных петель ответ: «Дааа».
– …Вот она тоже не хочет умирать, в больницу не хочет, как и я не хотел, да ты меня бросил одного. Везет же тебе, Толька-кролька, беды обходят тебя стороной. Ты и капусты нарубил и от меня сбежал. Ты не знаешь, как плохо было там. Как меня наказывали. Солнце светит так жарко, а уже вечер. Тупой город. Мои глаза болят от света. Она даже не извивается, лежит молча. У нее нос в пыльце амброзии, надеюсь, у твоей подружки нет аллергии…
– Чего ты хочешь? – прервав сбивчивую речь наркомана, спросил напрягшийся Толик.
Олег Викторович потер мочку левого уха, слез со стула, словно огромная черная медуза плюхнулась на пол. Он протянул руку к подчиненному, привлекая его внимание к себе.
– Ты знаешь, что делать. Выключи телефон – будешь богат и знаменит… – произнес редактор.
– Я хочу, чтобы ты страдал, как я! Я просил тебя прогнать эту ведьму, которую ты же и создал, а ты ушел… – говорил в трубку Гена.
– Просто прерви разговор, и все, – подначивал толстяк, заслоняя Толику путь к выходу из кафе, в котором почти все посетители следили за происходящим действом, в котором огромный лысый мужик что-то шептал побледневшему молодому человеку, разговаривающему по телефону.
– Если бы ты был в городе, то я подкараулил бы тебя и лишил возможности двигаться. Я знаю, как это делать так, чтобы ты жил и все чувствовал… – продолжал рассказывать Гена.
– Она ничего не значит. Все равно ты не развяжешься с нами никогда. Артем хотел обмануть нас, но у него ничего не вышло. Зачем пробовать, проверять теорию ненормального Ивлева. Отключи телефон, и все. Я был, как ты, но я сделал выбор и не пожалел… – нашептывал Олег Викторович, но Толику казалось, что это говорит не он, а что-то плотно-маслянистое, вселившееся в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137