ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Brother Loui, Loui, Loui… How you doui, doui, doui.
Во всяком случае, так он мне написал, добавив еще, что весь вечер вынужден был вновь и вновь играть эту мелодию и что он и индусы потом затеяли игру: тот, кто пел тише всех, должен был опрокинуть стакан шнапса; и в конце концов все они порядком набрались, и все буквально плакали от счастья.
Я хочу сказать следующее: я, конечно, понял, что имел в виду Александр, когда писал мне об этом, но все-таки как бы и не понял. Бывают такие моменты, когда я все прекрасно понимаю – как в случае с Нигелем и его футболками, – но потом внезапно смысл понятого вновь ускользает от меня. Я знаю, что это как-то связано с Германией, со здешней дерьмовой, пропитанной нацизмом жизнью и с тем, что люди, которых я знаю и к которым хорошо отношусь, выработали для себя определенный стиль поведения, боевую позицию, и теперь уже просто не могут действовать и думать иначе, кроме как исходя из этой своей позиции. Это я понимаю. Но иногда я перестаю понимать, с чего все началось, как формировался такой стиль поведения, и тогда я спрашиваю себя, всегда ли так было и не таков ли и я сам – может быть, и меня тоже другие воспринимают как абсолютную загадку.
За окном машины шумит Франкфурт. Мимо проносятся небоскребы и Messeturm, «Ярмарочная башня», сейчас пустующая, потому что никто не способен вносить постоянно такую высокую арендную плату, и я смотрю на все это, но не могу не думать об Александре, о том, как он стоял на палубе той яхты, с косяком в руке. На фотографии такой яркий свет, все так хорошо освещено и ясно видно. Мне было бы в кайф снова повидаться с ним, думаю я. Я в самом деле этого хочу.
Я думаю о том, с чего, собственно, началась наша ссора, и когда такси подъезжает к «Франкфуртер Хоф», я весь погружен в эти мысли, и водила передает мой чемодан гостиничному бою, и я расплачиваюсь с водилой, и подхожу к бюро регистрации (но мысли мои все еще далеко, потому что я продолжаю вспоминать ссору с Александром), и потом, уже в номере, сажусь в кресло, а бой с показным усердием раздвигает и снова задвигает шторы, открывает мини-бар и щелкает выключателем в ванной.
Подобные околичности я не переношу. Он мог бы прямо сказать, чего ему от меня надо. Поэтому я демонстративно присаживаюсь на край кровати и пристально смотрю на боя, и он сразу теряет уверенность в себе, откашливается, взглядывает на меня смущенно и с некоторой обидой, потом прикрывает за собой дверь и уходит, даже не пожелав мне приятного времяпрепровождения. Я мысленно обзываю его болваном, потом включаю ТВ, уменьшаю звук, ложусь на свежезастеленную постель и закрываю глаза.
В голове у меня гудит. Я устал, но знаю, что не смогу заснуть. Я все думаю о ссоре с Александром, о том, как мы до такого докатились, и тут мне вспоминается Варна, тогдашняя подружка Александра. Варна вечно ходила на вернисажи, ее всюду приглашали, и она знала всех и каждого в этих ужасно низкопробных и малоприличных барах, о которых я уже рассказывал раньше. Я имею в виду такие заведения, как Cool в Гамбурге или Sorgenbrecher. Но только Варна жила во Франкфурте, и она всегда ходила в «Романтику» и тому подобные места. Баров хватало, и, главное, в них всегда пахло разлитым дня четыре назад и так и не вытертым пивом, которое чуть-чуть подванивает засохшей блевотиной. Но такие вещи многим по кайфу, даже очень по кайфу, и я сейчас расскажу почему.
Варна, значит, каждый вечер ходила в бары, а если не в бары, то на вернисажи. Такой уж она была. Я ее пару раз видел на этих вернисажах, вместе с Александром.
Я встречал ее и на выставках в Гамбурге, на которые меня иногда затаскивал Нигель. Самое интересное, что Варна на таких тусовках ни с кем не могла общаться дольше 34 секунд. После этого она отпивала глоток из пивной бутылки, которую на вернисажах постоянно таскала с собой и которая, казалось, никогда не иссякала – в самом деле никогда, – и подруливала к какому-нибудь художнику, нарочито плохо одетому. К такому хмырю в вельветовом комбинезоне, в ужасных кроссах на толстой подметке, с немытыми волосами и в гопнической фураге. У некоторых художников шузы были забрызганы краской, но в большинстве своем эти типы работали с инсталляциями и особым многословием не отличались. Стоило прислушаться к их трепу, и становилось понятно, что им, собственно, вообще нечего сказать.
По сути, я думаю, они просто подражали тому, о чем читали в этих тонких книжицах, которые называются «тексты по искусству», а ничего особенно интересного в таких брошюрках не найдешь. Во всяком случае, Варна всегда норовила подойти к таким типам, и возникало ощущение, что ей ужасно неловко находиться рядом со мной хотя бы 34 секунды, потому что я ношу прошитую по канту хорошую обувь и избегаю каких бы то ни было дискуссий по поводу изобразительного искусства, или independent bands, которые упоминаются в «Спексе», или зарождающегося правого радикализма, этого «коричневого дерьма», по выражению Варны. Еще невыносимее было то, что она несла о хип-хопе. Мол, хип-хоп – это новая музыка панков, подлинное выражение протеста, и тому подобная бесконечная дребедень.
Александр просто помешался на Варне. Я даже не знаю, как это произошло. Александр вроде всегда был умным парнем. Но в Варну он по-настоящему втюрился. Он ей писал длинные письма из Афганистана и бог знает откуда еще – наверное, более длинные, чем в тот раз прислал мне. Он звонил ей по телефону, а когда возвращался в Германию, назначал ей свидания в дешевых забегаловках, где мужики стоя жуют длинные котлеты и запивают их пивом прямо из бутылки, и от скуки осматривают с головы до ног каждого входящего, а потом снова со скучающим видом пьют пиво и обсуждают со своими еще более долбанутыми друзьями последний концерт группы Public Enemy или последний текст Дидриха Дидерихсена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики