Я говорю: добрый вечер; человек поднимает голову и смотрит на меня. Я расправляю плечи, чтобы казаться более уверенным в себе, и спрашиваю, не отвезет ли он меня на другую сторону озера, за двести франков. Он несколько секунд обдумывает мои слова и потом говорит: да, могу отвезти.
Я спускаюсь в лодку и сажусь на деревянную скамью, а он вставляет весла в такие металлические фиговины, не знаю, как они называются, и отчаливает. Скоро мы будем на середине озера. Уже скоро.
Послесловие переводчика
О Кристиане Крахте, авторе «Faserland», известно очень мало. Он родился в 1966 г. (сейчас, значит, ему тридцать пять), в Швейцарии, детство провел в США, Канаде и на юге Франции, какое-то время жил где-то в Центральной Америке, кажется, в Венесуэле, а сейчас – в Бангкоке. «Faserland» – его дебютная книга, впервые опубликованная в 1995 г. и переиздававшаяся уже пять раз. Критики встретили ее по-разному: кто-то возмущался, кто-то находил «вполне нормальным скучным повествованием от первого лица» (отзыв в еженедельнике «Штерн»), многие отмечали пристальность авторского взгляда, своеобразие стиля, сопрягающего в себе юмор и меланхолию. Грегор фон Реццори, например, писал: «Такой точности восприятия мира, который сплошь состоит только из фирменных товаров, такой трезвости взгляда посреди пустоты, такого неприятия коллективных банальностей при сохранении тонкости распознающих способностей – всего этого, да притом в столь кристально-чистом отображении, мне еще никогда не доводилось встречать. Поздравляю автора и издателя!»
Мне тоже сразу понравился тон повествования, его лаконичность и присутствующая в нем недоговоренность. Но какие-то вещи казались даже не столько непонятными, сколько как будто намекающими на что-то, чего я не знала или не могла вспомнить. Прежде всего, почему роман называется «Faserland»? Первое, что приходит в голову, – перевести это слово как «Отечество», предположив, что рассказчик использует не немецкий термин (Vaterland), а его английский аналог (Fatherland), только записанный фонетически, так, как его воспринимают на слух немцы. Но ведь можно понять то же слово и по-другому, буквально: «Волоконная страна» (faser – волокна, в том числе используемые в волоконной оптике, Faseroptik, которая, например, применяется в медицине – для просвечивания внутренних органов; в физике – для регистрации треков ядерных частиц; в вычислительной технике – там лазерные волокна выполняют функции ячеек памяти; и во многих других областях). Имеет ли такое толкование хоть какое-то отношение к сюжету?
На возможность того, что под внешним «будничным» слоем повествования скрывается какой-то иной смысловой пласт, как будто указывали эпиграф из Беккета, многозначительные названия баров, клубов, пляжей и улиц – бар «Один» (Один в германской мифологии – хозяин Вальгаллы, последнего прибежища погибших героев), клубы DJ Hell («Ди джей Ад») и Purgatory («Чистилище»), «райский» пляж Super Paradise Beach, – наконец, появляющиеся в начале и в конце романа странные черные собаки…
Можно предположить, что этот тайный код как-то связан с фантастическим романом Эрнста Юнгера «Гелиополис» (Юнгер несколько раз упоминается в «Faserland», хотя рассказчик и уверяет, что сам его не читал). В «Гелиополисе» есть такая вставная новелла: некий опустившийся человек встречается с дьяволом или посланцем дьявола (якобы окулистом, «доктором Фэнси»), который дает ему выпить темно-красного эликсира («блэкберри-бренди»), а затем отводит в свой врачебный кабинет (где стоит ящик со стеклянными глазами) и закапывает ему особые капли. После этого бродяга как бы прозревает и начинает воспринимать мир так, словно живет «с микроскопом на глазах среди людей, даже не подозревающих о существовании такого прибора». Он видит «силы, определяющие ход событий, зародыши нарождающегося счастья и несчастья». Он становится сказочно богатым, но не хочет и не может быть пособником злой силы, и в конце концов «доктор Фэнси» отнимает у него волшебный дар, возвращая к обычной человеческой судьбе… Если прочесть «Faserland» так, чтобы сквозь его страницы «просвечивал» текст «Гелиополиса», то, пожалуй, и название прояснится, и некоторые знаки просто совпадут (вспомним, что в самом начале и почти в самом конце рассказчик встречается с Карин, девушкой с линзами на глазах, и ее спутником Серхио, который перед тем, как расстаться с героем, приносит ему бокал бренди – не считать ли этих двух персонажей преемниками «доктора Фэнси»?).
Отсылкой к мотиву «встречи с дьяволом» в современной жизни можно, при желании, считать и упоминание Томаса Манна, написавшего «Доктора Фаустуса», и даже эпиграф (потому что аналогичный мотив, в своеобразной трактовке, есть и в беккетовском «Безымянном»: «…кто мог сюда прийти, дьявол, может быть, я не в состоянии представить себе никого другого, это он показал мне все, здесь, в темноте, и как говорить, и что говорить, и немного природы, и несколько имен, и внешнюю видимость людей, имеющих тот же образ, что и я, на которых я, возможно, похож, и их способ жизни, в комнатах, в сараях, в автоприцепах, в лесах, и как они приходят и уходят, я уже забыл, и кто ушел и покинул меня – знавшего, что я был искушаем, знавшего, что я пропал, независимо от того, поддался искушению или нет; я не знаю, это уже не я, вот все, что я знаю, с того дня я уже перестал быть собой, с того дня никого больше нет, я, наверное, все-таки поддался искушению. Это все только гипотезы, которые помогают продвигаться вперед…»).
Впрочем, количество аллюзий и литературных параллелей не ограничивается Юнгером и Манном. Вспомним, что встречей с борзым псом открывается не только «Faserland», но и «Божественная комедия» Данте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45