– Ахмед!
– Я умираю, – сказал он и разжал пальцы, уже не расслышав звука упавшей на бетон рации.
Он сделал все от него зависящее. И теперь позволил клубящемуся туману хлынуть на исстрадавшиеся своим противостоянием ему хрупкие, изнемогающие мысли, соломинками подпирающие свинцовый пласт осознания этого мира, из которого пришла пора уходить…

Ракитин вскочил с кровати, ощутив льдисто хлынувший из разбитого окна лоток холодного ночного воздуха, горечь пороховой гари, эхо пальбы, заложившей уши, и, потерянным движением нащупав кнопку на проводе ночника, включил свет.
У двери, широко раскинув ноги в яловых сапогах, лежал какой-то человек в пятнистом защитном комбинезоне, сжимавший рукоять «скорпиона». Лицо человека было залито кровью.
Проснувшийся Градов, оторопело пялясь на зазубрины стекла, торчащие в пазах рамы, шептал потерянно:
– Что за хулиганство? Что за…
Входная дверь отворилась.
На пороге возник еще один человек в камуфляже. Компактный короткоствольный автомат, свисающий на ремне с крутого плеча, громоздкий пистолет в руке…
Не говоря ни слова, он наклонился к лежавшему на полу человеку, тронув пальцами его сонную артерию, пробурчал:
– Жив, кретин…
А затем, воздев пистолет стволом вверх, сделал резкое движение, вмиг оказавшись у края оконной рамы; качнул корпусом, словно избегая внезапной пули, и, прищурившись, три раза выстрелил вниз, под окно, резюмировав удовлетворенно:
– И этот готов… Последний!
В комнату вошел еще один неизвестный, также в армейской, без отличительных знаков униформе.
– Мартынова на вывоз, еще дышит, – обращаясь к нему, высказался тип с пистолетом, ни малейшего внимания ни на Ракитина, ни на Градова не обращая. – И тех, и этих… – повел стволом пистолета на обитателей комнаты, – в коридор, и вызываем машину!
– А что, собственно… – начал Александр, но дальнейшие его слова пресек взгляд, исполненный такой угрозы и ненависти, что Ракитин поневоле прикусил язык.
Вслед за взглядом последовал ответ:
– Собирайся, гадюка, отползался…
Тут Ракитин увидел, что руки собеседника именно что по локти были густо вымараны в крови.
Эта деталь, замеченная и Градовым, отбила всякое желание задавать праздные вопросы.
Молча оделись, вышли в коридор, узрев сидевших у стенки Астатти и молодого человека, одетого в кожаную куртку, подбитую мехом, и в спортивный костюм. Человек, закованный в наручники, находился в глухой прострации, мертво глядя куда-то в пол.
– Ну вот, – с горьким удовлетворением произнес тип в камуфляже, с видимым омерзением взирая на свои кровавые руки, – добрые старые знакомые собрались вместе. Какая встреча в горах! На свежем воздухе! Разрешите представиться, – обернулся к Ракитину. – Начальник отдела Федеральной службы безопасности России Николай Власов! Любить не прошу, а жаловать – на ваше усмотрение!
– Вы ехали в поезде, – проронил Александр, неожиданно признав лицо собеседника.
– Да, и доехал, как видите…
– Машина вот-вот будет, – доложил Власову один из военных. – Жмут сюда на всех парах!
– Очень хорошо! Значит, скоро… – Он не договорил.
Где-то неподалеку грохнул тугой взрыв, затем еще один; застрекотали автоматные очереди…
Лицо Власова побледнело, и на нем отчетливо проступили темные мелкие веснушки, в которых Ракитин не без содрогания признал крапины засохшей крови.
– Ну, ребята, – молвил Власов задумчиво, – дело, оказывается, не кончено. К бою! – Обвел неприязненным взглядом пленников. – Вы! Если хотите жить, будете выполнять приказы! Приказ первый: через окно вылезайте из дома и следуйте за мной. С вещами, блин! Шаг в сторону – расстрел на месте!
В этот момент входную дверь косо пропорола автоматная очередь.
– За мной! – заорал Власов, подталкивая автоматом Астатти и Градова в сторону спальни, где лежал истекающий кровью Мартынов.
Ракитин, забросив рюкзак на плечо, уже выбивал башмаком торчащие из пазов рамы стеклянные зубья, освобождая проем окна.

Али считал себя опытным бойцом. На родине, в Афганистане, он провоевал всю свою сознательную жизнь: сначала с русскими оккупантами, потом с оппозицией; далее набиравшая обороты гражданская бойня спутала все понятия законной власти и противостоящих ей группировок, также именовавших себя властью, и, перемещаясь из банды в банду, Али наконец примкнул к таджикским сепаратистам, сражаясь уже на их стороне с федеральными войсками и пограничниками.
Война стала образом жизни, автомат – единственным верным другом, а вопрос: «Зачем он воюет?» – отпал сам собой. Глупый вопрос. Сродни тому: зачем ты живешь?
Зачем?! А эта несказанная радость сердца, когда твоя пуля точно находит врага, повергая его – опасного и сильного – в прах? А радость обретения трофеев? А блаженство, наркотиков? А власть? А испуганная покорность женщин?
Сегодня предстояло захватить каких-то неверных и отправиться с ними в горы – задача пустяковая, хотя он, Али, подготовился к ней, как всегда, тщательно и вдумчиво, взяв под свою команду многоопытных товарищей и не затруднившись обременить себя тяжкой ношей двух гранатометов и увесистым боезапасом к ним.
Возможно, неверные были невооружены, и опасность несло в себе лишь столкновение с местной зажиревшей милицией, однако Али опасался, что на помощь ей способны прийти войска. В его практике такое случалось. Кроме того, надо было учитывать вероятное преследование, да и вообще любую случайность…
А потому Али был готов к самому внезапному повороту событий. И когда координатор, находившийся в поселке, сообщил, что главный, Ахмед, убит, а к домику движется какая-то машина с военными, Али не без удовлетворения отметил свою воинскую мудрость, в сей же миг отослав часть людей, охранявших дорогу, штурмовать дом, а сам же, расчехлив новенькую «муху», занял удобную позицию для атаки за выступом скалы, на повороте дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110