Сказочные мечты, вынашиваемые человечеством века, воплотились в реальность за считанные годы, облик планеты менялся, словно в калейдоскопе, заставляя многих и многих раздумывать о приближающемся конце времен…
Впрочем, конец его личного времени действительно и явно был близок.
Внезапно накатило одиночество…
Странное состояние. Чем-то оно напоминало скуку, но скуку легко заглушали его повседневные странствия, бессильные против недуга одиночества, одолевавшего с годами все упорнее и больнее. Простейший рецепт – общение. Но с кем? С людьми? О чем же говорить с ними? Посвятить в беду? Что это даст? Поведать о своих снах и видениях? Глупо и невозможно. Неизвестно почему, но довериться кому-либо он считал себя просто не вправе. И обет молчания довлел над ним как незримая тень, как заклятие.
Он вышел на цементный пол балкона, взял швабру и, дотянувшись ею через выступ стены до окна соседа, легонько стукнул в стекло.
Сосед Саша явился на зов швабры угрюм и озабочен.
Градов привычно кивнул ему на свою балконную дверь – мол, заходи…
Через пару минут Ракитин сидел на кухне соседа, рассматривая убогую ее меблировку.
– Вот, – говорил тем временем Градов, насыпая в кружки заварку. – Давай-ка, Саша, чайку попьем, тем более есть у меня разговорчик…
– Натуральный, индийский… – констатировал Саша, щелкнув ногтем по жестяной банке с изображением тигров, павлинов и, конечно же, обязательных слонов.
– Н-да… – откликнулся невпопад Градов. – Так, значит, дело такое… Ты кипятку-то наливай, как дома будь… Ну, так… гляжу на тебя, как маешься ты в комнатенках своих… В общем, предлагаю обмен. Я – к тебе переезжаю, ты – ко мне. И будет у тебя отдельная квартира – рай!
Саша задумался.
– А-а… у тебя же площадь больше… Речь о доплате, что ли? – спросил он и дунул на чай.
– О доплате? Да какая доплата, ми-илый, – протянул Градов. – Какая доплата, когда мне тебе доплачивать надо! Я ж старый, вдруг случись что, а? «Скорую», к примеру, вызвать… Сижу один-одинешенек, а тут – сосед будет…
– Чай – класс! – похвалил Саша и осторожно положил в рот конфету. – Проблема – как этот сосед с тобой уживется… – высказал он сомнение. – Сложная личность… Да и согласится ли? Для него тоже впору каждый день «Скорую» вызывать, вернее – службу по прерыванию запоев…
– Да куда он денется! – Градов невольно крякнул. – Как зовут-то его… Юра, по-моему?
– Юра, Юра, – подтвердил Саша без энтузиазма. – М-да… Что ж. Предложение, безусловно, интересное, – резюмировал он. – Но как бы не пожалел… И потом как это: без денег? В наше-то время…
– Ты вот что, – сказал Градов строго. – Я какие надо бумаги подпишу, а уж сопутствующие хлопоты – на тебе, понял?
Саша уткнулся носом в объемистую фаянсовую кружку. Затем, проглотив чай, произнес:
– Филантропия мне твоя, Михал Алексеевич, неясна. Если за здоровье свое опасаешься, я завтра звонок к себе из твоей спальни проведу. А с квартирой так поступить можем: пиши завещание, а я, как машину продам, с тобой потихонечку начну расплачиваться. Идет?
– Да у меня же еще одна есть…
– И очень хорошо. Я чужое имущество не считаю.
– Когда работать начнем?… – сменил тему Градов.
Ракитин посмотрел на часы. Сказал:
– Пожалуй, давай прямо сейчас и покорпим. Авось отыщем какой-нибудь подступ… Включаем компьютер, профессор, и – за работу.
Через два часа принтер выдал Александру странную картинку. На ней четко проступали два земных полушария, густо испещренных точками, крестиками, прорезанных многочисленными изгибами пересекающихся линий. Следующие листы занимали какие-то рисунки, похожие на путаные диаграммы и переплетения ломаных линий едва ли не графического свойства.
– Ну что же, – обернувшись на Градова, резюмировал Александр. – С иллюстрациями мы разобрались. Теперь надо подобрать ключик к тексту. Садись ближе, объясню, как это делается… Наука занимательная, не пожалеешь.

ШУРЫГИН

Осведомитель, давно и прочно внедренный в группировку, члены которой пытались проникнуть в квартиру Ракитина, сообщил, что инициатором акции является некий Дипломат – личность, конкретным статусом в криминальном мире не обладающая, бывший спекулянт и валютчик, ныне плотно сотрудничающий по многообразным направлениям со своими бывшими дружками-хулиганами, выбившимися в прослойку преступных авторитетов.
По получении данной информации шестерни механизма сыска, провернувшись, выбросили на рабочий стол Шурыгина папочку с данными на Воропаева Дмитрия Иосифовича – паренька, судя по материалам МВД, ушлого, закаленного в давнем противостоянии с правоохранительными органами, никогда нигде не работавшего, семьею не обремененного, с принципиальным размахом живущего на средства неясного происхождения.
Читая документы, Шурыгин внезапно поймал себя на той мысли, что он, верой и правдой служивший коммунистической системе, напрочь исключавшей в своей структуре подобный антисоциальный элемент, каким являлся этот Воропаев наверняка в недавнюю эпоху красных знамен, классифицировал бы личность такого типа как мусор и грязь, должную быть сметенной в зону, за проволоку, но вот сейчас воспринимался им этот Дима Дипломат как будто бы и вполне приемлемая общественная категория, ничем особенным в своей сути не отмеченная…
Он понуро взглянул в окно, на площадь с пригорком газончика, с привычной уже растерянностью – секундной, щемящей, не обнаружив на нем серой долговязой фигуры металлического Феликса…
«Кому служу? Ради чего? – мелькнула неотступная мысль. – Утешаю себя, будто бы – Родине, а на самом деле… Ради кресла и пенсии, вот что на самом-то деле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110