И порешили: предложение принять. Милицейскому
начальству гуляющий на свободе Груша надоел, так что
перпектива прихватить его на горяченьком, да еще и с
подручными представлялась заманчивой. Оставалось лишь
выбрать подходящую квартирку и продумать детали "отмаза" от
подозрений со стороны уголовников для Михаила.
Кандидатуру для ограбления наметил он же, предложив в жертву
некоего Петю-Кита, своего конкурента по бизнесу. Накануне
Петя-Кит выкупил партию часов "Ролекс", искусно подделанных
под внешний вид оригинальных изделий. Часов было около
двухсот штук, статья о спекуляции вполне проходила, а для
воров такой товар тоже представлял немалый интерес. Так что
в итоге операции Груша со своей командой привлекался бы к
ответственности за кражу с проникновением в жилище, а Кит -
уплывал бы за спекуляцию в дальние океаны... Наводка с
"Ролексом" Грушу вдохновила, однако он потребовал, чтобы
наводчик участвовал в деле.
План "отмаза" такого поворота событий не предусматривал.
Михаил уперся, но под ножом бандитов согласился.
- Вдруг мы запамятовали чего, вдруг не то заберем, -
дружелюбно объяснил ему Груша. - Боишься? Хорошо. Десять
процентов товара - твои. Нет? Ладно, я добрый. Будешь в
общей доле.
Вход в квартиру Пети-Кита преграждала стальная дверь с
сейфовым змком. Ворам пришлось на веревках спускаться с
крыши на балкон девятого этажа. Квартиру ограбили, но на
улице началась операция захвата, прошедшая крайне удачно.
Группу взяли с поличным, оперативники артистично, пусть и
экспромтом, сымитировали побег с места преступления
наводчика Мордашки, но... кто знал, что на одном из
уголовников висело дело, расследуемое прокуратурой?
Потянулись нити, началось копание в подробностях, и - выплыл
факт присутствия некоего Михаила Аверина при ограблении
квартиры спекулянта... В этот факт, как оголодавший бродячий
пес в кусок парного мяса, вцепился дотошный молоденький
прокурорчик, требуя у Дробызгалова непременной выдачи
соучастника. И хотя оперативный уполномоченный оьъяснял,
что, мол, это свой человек, внештатник, так сказать, чинушу
переубедить не мог. Прокурор металлическим голосом чеканил,
что имеет относительно "внештатника" конкретную информацию,
из которой явствует будто тот - ни кто иной, как
профессиональный спекулянт, вращающийся в среде
организованной преступности, среди махровых бандитов, причем
- под странной, знаете ли, опекой милиции...
Начальство Дробызгалова ссориться с прокуратурой не желало, также
решив, что агенту Мордашке полезно бы попариться в зоне,
выйдя откуда, он приобретет в уголовной среде больший
авторитет, а вместе с тем - покорность и паталогический
страх перед людьми с милицейскими погонами.
Так бы и куковать Мише Аверину в исправительно-трудовом
учреждении, если бы не внезапно изменившиеся обстоятельства
в милицейской и гэбэшной работе вокруг некоего Валерия
Фридмана, финансировавшего преступные группировки,
организатора всяческого рода контрабанды и валютного
махинатора.
В уголовной среде Фридман пользовался немалым
авторитетом, равно как и в высоких административных сферах,
где у него имелись влиятельные защитники, однако, решив
эмигрировать в США, где проживал его старший братец-мафиози,
он тем самым нарушил застойную оперативную ситуацию вокруг
себя, вызвав живейший интерес органов к его материальной
базе, оставлять которую кому-то в подарок он наверняка не
намеревался. Кроме того, прошла информация, что кандидатом в
американские граждане вложена изрядная сумма в партию
бриллиантов старинной огранки и уникальные старинные
украшения.
Совместить арест Фридмана с изъятием у него драгоценностей,
предназначенных для тайного вывоза из страны, надлежало
обэхэсникам и Дробызгалову. Однако люди из ГУБХСС вкупе с
курировавшими дело гэбэшниками, сознавая недосягаемость
цели, от работы под всякими благовидными предлогами
отлынивали, и основной груз лег на плечи Дробызгалова, в
свою очередь также не ведавшего, каким образом осуществить
задачу, намеченную руководством.
Фридмана круглосуточно охранял едва ли не взвод боевых ребят
спортивного сложения, имелись у него посыльные и связные,
мощная автотранспортная база и радиосвязь; агентурные
подступы к нему существовали на уровне малоэффективной
доступности, и лишь за одну ниточку мог ухватиться
Дробызгалов: за романтические отношения Фридмана с Мариной,
сестрой его агента Мордашки, по которому уже не плакала, а
навзрыд рыдала тюрьма.
Михаилу было подробно и откровенно поведано и о его личном
положении, и о Фридмане, чьи дореволюционные ювелирные
ценности в случае их конфискации органами, гарантировали
Аверину полнейшее освобождение от домогательств прокуратуры.
Ультиматум поневоле был принят, хотя Марина, получившая уже
статус невесты американского иммигранта, быстренько таковой
утратила, ибо о роде ее занятий Фридман каким-то образом
пронюхал и резко к своей пассии охладел.
Зная циничность и крайнюю расчетливость сестры, Миша
поведал ей о бриллиантах, предложив создать ситуацию, в
которой Фридман временно окажется без охраны и без каких-
либо свидетелей, дабы совершить его похищение и дальнейшую
обработку по методике устрашения раскаленным утюгом вкупе с
применением психотропных средств, что мыслилось, конечно, на
уровне весьма теоретическом - ни один, ни другой бандитизмом
никогда не занимались, и попросту отдавали дань тем
стереотипам, которые в изобилии питала перестроечная
российская повседневность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91