Повернул ключ в замке зажигания, и, пропищав
пробуксовавшими на месте шинами, автомобиль понесся прочь.
Через десять минут, превозмогая нервную дрожь, Аверин звонил
из телефона-автомата Дробызгалову.
- Привет, начальник! - произнес как можно беззаботнее.
- У меня классные новости: Фрюша - твой со всеми
потрохами... Детали - при встрече...
- Когда? - коротко вопросил Дробызгалов.
- Да хоть сейчас... Только машину в гараж надо
поставить...
- Подъезжай к управлению, я жду... - в голосе
оперуполномоченного звучало нескрываемое волнение.
- О, давай так... - озадачился Михаил. - Заеду за
тобой, потом воткнем тачку в бокс и - ко мне. Чуть-чуть
отдохнем. День был жуткий, стаканчик "Мартини" мне бы не
помешал... А тебе как?..
- Никаких вопросов.
- Тогда через пять минут спускайся вниз, я подъеду. А,
вот что! Не забудь паспортишко мой...
- Паспорт - после дела, - отрезал Дробызгалов.
- Правильно. Но я хочу знать, врал ты или нет, когда
утверждал, будто бы там стоит немецкая виза...
- Хватит трепаться... - Дробызгалова, видимо, стал
раздражать этот слишком откровенный разговор по телефону. -
Распустил язык... Убедишься, за меня беспокоиться нечего!
Когда Михаил подъехал к управлению, опер уже стоял в
ожидании на улице.
Присев рядом на переднем сиденье, протянул Аверину паспорт.
Михаил не торопясь изучил документ.
- Все в порядке? - Дробызгалов протянул руку. - Виза на
целый год, не хухры-мухры. Друзья народа помогали... Давай
сюда и - выкладывай свои новости.
Со вздохом Михаил возвратил заветные корочки.
- Приедем ко мне, все по порядку и расскажу, - произнес
он, держа курс в направлении гаража. - Знай самое главное:
дело сделано.
- Надеюсь, - кивнул Дробызгалов.
У гаража Михаил остановился, не глуша двигатель.
- Я ворота открою... - Он вылез из-за руля. - А ты
въезжай...
Дробызгалов покорно перебрался на переднее сиденье.
Когда нос машины впритык придвинулся к стеллажу, заваленному
барахлом и запчастями, Дробызгалов, с хрустом, до упора
подняв рычаг ручного тормоза, открыл дверь, намереваясь
выйти из "Жигулей", но тут же и оцепенел под черным зрачком
"ТТ", смотревшим ему в висок.
На колени оперативного уполномоченного упали наручники.
- Пристегнись к рулю, менток...
Пришлось подчиниться.
Широкая клейкая лента "скотча" плотно легла на рот.
- Извините, обстоятельства изменились, - процедил
Михаил, обыскивая его. - Так, ключи от машины, мой
замечательный заграничный паспорт, а ваше табельное оружие
заберете со стеллажа... Когда - не знаю, но ночевать сегодня
придется здесь. Что еще? Бумажник ваш мне не нужен, грабежом
милиции не занимаюсь... Пожалуй, все. Пока.
Из под груды старых покрышек в углу Миша достал пакет с
валютой и ботинки с "бриллиантовыми" каблуками. Переобулся,
со смешком глядя на выпученные глаза Дробызгалова за лобовым
стеклом автомобиля. Со стеллажа снял чемодан, прикрытый от
пыли упаковочной бумагой.
Постоял в тяжком раздумье. Затем открыл дверь "Жигулей" и,
коря себя за непредусмотрительность, привязал к рулю вторую
руку опера, а шею его старым собачьим поводком прикрутил
вплотную к подголовнику кресла.
- Вот так оно понадежнее, - произнес удовлетворенно, не
принимая во внимание зверское мычание и хрюкание онемевшего
поневоле Дробызгалова. - Не бойся: смертного греха на душу
не возьму. Дня через два позвоню в ментовку твою хотя бы и
из Берлина.
Он погасил в гараже свет и запер тяжелые двери. Через
пять минут такси уносило его в аэропорт.
Ощупывая нывшую от неудачного падения ногу, Михаил размышлял,
застанет ли он в "Шереметьево-2" знакомую даму, твердо
гарантировавшую места "на подсадку". В крайнем случае
придется звонить ей домой. Предстоит и звонок родственникам
относительно похорон...
Надо же, не суметь даже деда похоронить, что за жизнь... А
какая впереди? Кто знает... Не исключено, что сегодня
придется ночевать в камере - ведь валюту и камни он вынужден
везти на себе и выхода - никакого... Ладно. Если в камере -
значит, не судьба.
Спустя считанные часы на него уже смотрели проницательные
глаза таможенника.
ФРИДРИХ КРАУЗЕ
По узкому, петляющему в аллеях пирамидальных тополей
шоссе, они уже затемно приехали в район Вюнсдорфа, где жил
Краузе.
Из багажника Роланд выгрузил пакет с продуктами и
поднялся с ним по ступеням к массивной входной двери.
Краузе, не выпуская из рук портфеля, достал ключи, отпер
замок.
Не обронив ни слова, они вошли в гостиную. В доме,
несмотря на теплую апрельскую пору, было зябко; открыв
заслонку печи, Краузе увидел на колосниках лишь серый прах
прогоревших углей и хотел было уже сказать шоферу, чтобы тот
принес корзину спрессованных топливных брикетов из подвала,
но передумал.
Сегодня он не будет топить дом. Да и вообще будет ли топить
его когда-либо?
Тяжело прошелся по огромной гостиной, занимавшей практически
весь первый этаж, машинально поправил плотную черную ткань
светомаскировки на окнах...
Роланд возился на кухне, готовя ужин. Вот еще незадача - этот
шофер... Сейчас Краузе была нужна машина и - абсолюно не
нужны никакие свидетели... А Роланд - свидетель опасный. Кто
ведает, что на уме у парня? Если сейчас он, Краузе, соберет
вещи и уедет один куда-либо, кто гарантирует, что буквально
через минуту после такого исчезновения не последует
незамедлительный доклад на Принц-Альбрехтштрассе, не
перекроются дороги, и завтрашняя встреча с рейхсфюрером
состоится уже в подвале Министерства Безопасности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91