они заселили и Атлантиду,
выстроив города-гиганты, что оставили лишь редкие осколки
своих таинств: статуи на острове Пасхи, развалины на вершине
Тиахуанако в Андах... Но еще сохранились и крупицы знаний,
переданные египетским жрецам, врачам Филиппин, лечущим
недуги без наркоза и скальпеля... Но и не только это. Кто-то
сохранил божественный третий глаз, и в предвидении гибели
Атлантиды избежал ее, дав жизнь пятой расе, что и стала
нынешним человечеством, утвердившемся на новом континенте -
Европе. Именно здесь исток сегодняшней эры и ее конец, а
оттуда - из Туле, Атлантиды и Лемурии тянутся корни,
взрастившие несостоявшийся тысячелетний Рейх, чья элита -
отсеченная рука эволюции...
...Краузе едва не рассмеялся. Он вдруг спокойно и даже
юмористически осознал все происходящее, равнодушно глядя на
руины города, проносящиеся в оконце. Да, он - жрец; да, ему
выпало испытание, ему дан жесточайший урок, и урок этот -
унижение и разгром Германии, однако все впереди, и будущее -
за ним - облеченным знанием, прошедшим через страдание и
горнило высшего опыта. И путь его указан ему извне, и знание
дано не напрасно, равно как и дар ясновидения. Там, в
неведомых соседних мирах, он, конечно, расценивается как
ученик, но, одновременно, и как избранный, однако осознание
себя избранным - не повод для самовозвеличения и эйфории, а
жесткое руководство к действию. Действием же явится
проникновение в те миры, что словно тончайшие капилляры
питают его сознание мыслью, надеждой, уверенностью и
смыслом. Он очутится там, благо ключи к великим вратам,
ведущим туда, в руках его. А затем вернется обратно,
наделенный могуществом и бессмертием, дабы начать иную игру
- выверенную и тонкую. Об этом бредит сейчас неудавшийся
кандидат в повелители мира - деградант, промотавший все,
дарованное ему: идею, власть и даже физическое здоровье.
Он был слишком упоен собою, этот Адольф. И чересчур
эмоционален. И гнетуще прямолинеен. Он почитал себя
посланцем высшего разума и носителем великой идеи, и в чем-
то был прав, однако впоследствии отождествил себя с
надстоящей над ним силой, не понимая, что пешка и игрок -
категории разные, общее у них лишь одно: процесс игры. Да и
возможно ли счесть число непоправимых его ошибок! Он шел на
поводу чувств и интуиции, когда событиями должна была
управлять логика, причем не его, а логика профессионалов. Он
честно назвал врагами всех, кто был ими, а далеко не всем
надо было объявлять о том, кем они для него являлись.
Он не оставил даже и тени надежды славянам, а ведь мог бы
взять их во временные союзники, мог! И вот эти озлобленные
азиато-славяне идут сюда. Как победители. Не ведая, что
истинные победители - евреи. Американские, русские,
эфиопские... Война была начата ими и ими будет закончена,
этими паразитами рода человеческого. А виновником в глазах
освобожденного от фашизма человечества предстанет безумец-
Гитлер - он и только он. Намеки на обозначение фюрера как
сумасшедшего уже прослеживаются и в восточной, и в западной
прессе, и пусть версия такого рода пошла в своей
незамысловатости, однако ей как удобным широким щитом
прикрывается то многое и многое, что не предназначено для
глаз простых смертных. А он, Гитлер, да и Сталин, впрочем,
знают у кого в мире самый сильный и проворный капитал, и кто
владелец идеологического наркотика, в том числе -
коммунистического. А уж сами заправилы Запада слепо и
безоговорочно подчинены тем суфлерам, по чьей подсказке
играют свои хорошо оплачиваемые роли. А потому после
еврейской победы если и будет суд, то тщательно
срежиссированный и скорый, а для знающих подоплеку как суда,
так и событий, суду предшествовавших, будет выбор: примкнуть
к победителям - тем или иным и помалкивать, события прошлого
не комментируя или же - обречь себя на верную, скорее всего,
гибель.
А что же он, Краузе? Ему ведь тоже придется затаиться до
поры, посвятив себя последним разгадкам тибетских тайн из
древних манускриптов, и каждая тайна - ключ к невидимой
двери, ведущей в те миры, куда обычному смертному хода нет.
И когда отыщется последний необходимый ключ, тогда,
возможно, он получит все: вечную молодость, власть...
Невольно вспомнился фюрер: согбенный, со смертной тоской в
немигающем больном взоре вопросительно и с надеждой
устремленных на него, Краузе, глаз. Дай, как бы говорил этот
взгляд, дай мне оружие и силу, дай...
Нет. Он не даст фюреру ничего. Пусть питается радужными
перспективами, что рисуют ему каждодневно придворные
астрологи - лукавые и трусливые, а он, истинно посвященный,
тоже, как и астрологи, попросту будет тянуть время,
занимаясь личным спасением, а не реанимацией трупа.
Обреченный Адольф... Ты ведь не знаешь основы основ: смысла своей
миссии в нынешней инкарнации. Не знаешь, что одна и та же
сила выпестовала как тебя, так и главного твоего противника.
И сила эта, сатаной именуемая, столкнула вас, всего лишь
попробовав: кто окажется наиболее годным для задачи
будущего: задачи Пришествия.
Вы не антихристы, а лишь кандидаты. Кремлевский кавказец
тоже слеп в действиях и тоже весьма самонадеян. И - озабочен
личным бессмертием. Лукавый исподволь взлелеял в нем эту
озабоченность, усердно нагнетая всю серьезность спектакля
его диктатуры, чтобы актер и мысли не допустил, будто
участвует всего лишь в репетиции, может, и генеральной,
однако - в репетиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91