им выгодно, чтобы батраки отдали их земле всю свою жизнь.
Бесконечно серым казалось такое будущее, словно борозда на чужом поле. Но зато Оке знал эту работу, и он, не колеблясь, взялся бы за нее, если бы не боялся, что она будет уводить его все дальше от мира книг. Книги в каморке батрака были такой же редкостью, как вошь на лысой голове; читающий батрак рассматривался как нечто подозрительное. Что, мол, это за барские повадки! Или он собирается разорить своего хозяина, оставляя керосиновую лампу гореть за полночь?
Существовал еще выход – пойти в море, но в Висбю и без того перед конторой по найму выстроилась длинная очередь опытных моряков. Да и бабушка не советовала:
– Янне, мой старик, ходил не в одно дальнее плавание, повидал белый свет. Но он говорил, что молодому парню лучше стать кем угодно, только не моряком!
Спустя несколько дней после выпускного празднества Оке зашел в магазин в Биркегарда. По старому обычаю, вход в магазин был обращен в сторону шоссе, над дверью висела ржавая вывеска, рекламирующая какой-то сорт шоколада.
Внутри его встретил запах селедки и дрожжей, туалетного мыла, зеленого сыра и дешевых конфет. За недавно установленными стеклянными дверцами, защищающими полки от пыли, лежали и продукты, и игрушки, и кипы тканей.
Приказчик, флегматичный, но болтливый мужчина, делал все не спеша, и на скамейках скопилось множество ожидающих. Среди них были такие, что жили на самом дальнем конце мыса и принесли с собой длинные списки поручений от соседей.
Оке терпеливо уселся на свернутой в трубу скрипучей подметочной коже в ожидании своей очереди.
Прямо над ним висели на ввинченном в потолок двойном крюке тяжелые подковы, два мусорных совка и здоровенная кувалда. Из подвала поднялась длинноногая девчонка с банкой патоки. Она заворачивала покупки кое-как и то и дело справлялась у приказчика о ценах. Оке подумал, что сам оказался бы таким же растерянным и неуклюжим, если бы стал за прилавок. Однако, если Бугрен намерен сначала разместить в своих лавках всю родню, то Оке может и не мечтать о работе в магазине. Вот эта девчонка, например, – кажется, племянница жены хозяина.
– Чего изволите? – осведомился приказчик с профессиональной любезностью.
Оке только хотел попросить свешать кило колбасы, как открылась дверь, впуская нового покупателя. Все обернулись посмотреть, кто это. Оке показалось, что ему плюнули прямо в лицо: то, во что он верил так долго, оказалось наглой, бессовестной ложью! Пусть теперь кто-нибудь попробует ему сказать, что для учебы в гимназии необходимо иметь еще кое-что, кроме денег! Вот стоит перед ним в гимназической фуражке Стелла Арениус – единственная из всех выпускников, удостоившаяся этой формы, хотя ей, по справедливости, полагалось иметь двойки по многим предметам. Только снисходительность учителя позволила ей вытянуть на аттестат. Видно, в гимназии не слишком-то требовательны, если Стелла справилась с приемными экзаменами…
Дядя Хильдинг переехал в Бредвика, и дядя Стен с тетей Марией снова поселились в чердачной каморке. Однако бабушка по-прежнему вела хозяйство, и Оке помогал ей в самом тяжелом. Тетя Мария поступила работать в ресторан судомойкой, ее целыми днями не было дома, даже по воскресеньям.
Казалось, все идет по замкнутому кругу; однако, когда Оке принялся учить Лассе и Анночку азбуке, он все же почувствовал, что кое-что изменилось с того дождливого осеннего дня три года назад.
У дяди Стена остался еще со времен батрачества небольшой сундучок с инкрустацией под перламутр на крышке и с ржавыми замками. В нем хранилось несколько книг, которые дядя Стен любил читать, когда уставал работать в поле. Светлый чуб спадал на страницы, между густыми бровями появлялась резкая складка.
– Ты этого не поймешь, – возразил он, когда Оке попросил почитать книги.
Трудно было придумать лучший способ раздразнить пытливость и любопытство Оке. Как-то раз, когда бабушка послала его прибрать в каморке, он не устоял перед соблазном испытать прием, которому его научил странствующий барышник. Один из замков был сломан, а второй легко поддался усилиям Оке.
«Социализация», – прочел он на обложке толстого тома. Язык книги был насыщен незнакомыми терминами и иностранными словами, и Оке никак не мог добраться до смысла. Если бы не несколько ярких фраз, которые удивительным образом перекликались с окружающей жизнью, он сдался бы после первых же страниц.
«Освобождение рабочего класса должно явиться делом рук самих рабочих».
Эти простые гордые слова захватили его больше, чем что-либо, прочитанное до сих пор. Старое несправедливое засилье денег нужно уничтожить и создать новое общество, которое обеспечит всем право жить и работать, но не позволит никому использовать капитал и унаследованные привилегии, чтобы разорять и унижать других людей.
До сих пор все было для него ясно, но дальше он перестал понимать автора. Социал-демократы безжалостно клеймились за свое учение о переходе к новому обществу путем осторожных, скромных реформ. С другой стороны, доставалось рабочим и крестьянам большевистской России, которые сделали как раз наоборот, разом положив конец угнетению народа со стороны прогнившего царизма.
Книга утверждала, что для спасения человечества от кризисов, безработицы и новой страшной мировой бойни необходима победа рабочих во всем мире. Вместе с тем автор обрушивался на революцию и на новое общество в большой стране, где рабочим впервые удалось взять власть в свои руки… А в Италии, где решающее влияние среди рабочих принадлежало синдикалистам, дело обернулось для народных масс совсем плохо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97