Услышав кашель Геры, Бандера резко поднялся и начал колотить ногами в дверь и кричать.
– Э-э-э, – командир, ё…ый в рот, давай врача сюда скорее. Чё, не слышишь, что ли? Подойди, бля, к пятнадцать А.
– Чё надо? – послышался с продола голос Геры, но открыл кормушку уже подошедший корпусной.
– Чё надо? – продублировал вопрос Геры корпусной.
– Врача давай, начальник, – прорычал Бандера, – пусть таблетки мне даст.
Корпусной молча и равнодушно закрыл кормушку, но Бандера, ожидая этого, принялся сразу колотить в дверь по новой.
– Давай врача, начальник! – кричал он. – Башка болит, пусть таблетки даст! Ты чё, не слышишь, что ли?!
На секунду остановившись и услышав удаляющиеся шаги, он стал бить ногой с большей силой и постепенно ещё наращивал мощь удара.
– Э-э, начальник, давай врача! Я чё, здесь помирать должен! – орал Бандера. – Пусть таблетки даст и валит!
Эффект не заставил себя долго ждать, и открылась уже не кормушка, а сразу дверь, что означало одно – его план сработал.
– Ну и какие тебе таблетки? – спросил корпусной, постукивая дубинкой по ладони.
– Ну не знаю, анальгин хотя бы, – громко сказал Бандера, держась за голову.
– Ну пошли, – корпусной даже посторонился демонстративно в дверях, освобождая выход из камеры. – Лечиться щас будем.
– Дубиналом, что ли? – спросил выходя Бандера прекрасно зная, что этот корпусной бить не будет.
На продоле Бандера встретился глазами с Герой и подмигнул ему. Корпусной закрыл дверь и с улыбкой достал из кармана полпачки анальгина.
– На, – оторвал он две таблетки и протянул. – Пошли в санчасть.
– Санчасть же в другой стороне, – сказал Бандера вслед уже идущему к стакану корпусному, с трудом сдерживая радость.
– У меня своя санчасть, – с улыбкой ответил он и, услужливо распахнув дверь стакана, сказал Гере: – Принеси ему воды запить.
Демонстративно бубня что-то себе под нос, якобы показывая недовольство, Бандера поплёлся к стакану, открывая одну таблетку. Запив её поднесённой Герой кружкой воды, он вошёл в стакан. Теперь оставалось дождаться, когда корпусной куда-нибудь уйдёт, чтобы поговорить с Герой и уговорить его пустить его на минуту к глазку в один восемь.
* * *
В хате восемь семь ждали, когда к ним приведут Немца. На новом корпусе как раз сегодня дежурил уже прикормленный Протасом корпусной, и он, не став откладывать дело в долгий ящик, договорился с ним за деньги о забросе к ним на час человека из соседней камеры восемь шесть, которую отделял от них лестничный пролёт и не было возможности поговорить через кабуру. Они уже заварили чаю и втарили пятку гашиша. По иронии судьбы кроме того крапаля, который присылал Протасу Солома, другого наркотика у них не было, и получалось, что они будут угощать Немца как раз гревом того человека, против которого и собирались его настроить.
Дверь открылась без привычного грохота, как будто дубаки специально смазали засовы и петли, чтобы этого не слышали дежурные верхнего и нижнего этажей. Среди дубаков стукачей начальству тоже было достаточно, тем более что сегодня ДПНСИ был как раз из правильно-принципиальных, поэтому даже если и не смазывались двери специально, то открывались осторожнее. В хату зашёл сухощавый мужчина лет сорока пяти и прямо на пороге обнялся с приветствовавшим его Андреем Спасским. Они не сидели нигде вместе, но были с одного города и друг друга хорошо знали. Андрей даже всегда помогал со своёго бизнеса постоянно сидящему по лагерям Немцу ещё с тех пор, как этот бизнес был у него нелегальным в советские годы.
Немец был по пояс раздетым и олимпийку держал в руках, видимо, дубаки его выдернули неожиданно, едва узнав о местонахождении ДПНСИ. На нем не было никаких наколок, но вся его внешность говорила о том, что отсидел он немало, и всё несидевшее до этого окружение Протаса, включая его самого, прониклось уважением к этому человеку. Тем более они уже знали от своёго сокамерника о его авторитете и рассчитывали на него.
– Гена, – представился он всем, протягивая руку каждому, – можно просто Немец. А чё, музыку можно потише сделать?
Все тоже назвались, поприветствовав его, и Спасской показал ему на сидящего у его двери Кузнеца и на ухо, давая понять, что эти уши – лишние.
– О-о, и ты здесь? – удивился Немец, увидев Кузнеца, с которым тоже судьба сводила по лагерям. – Здорово что ли?
– Курнёшь? – сразу протянул ему пятку Тёплый, единственный из всех, кто курил наркотик.
– Конечно, – сразу взял папиросу Немец и прикурил от протянутой зажигалки. Сделав две полноценные хапки, он протянул пятку Протасу, сидящему сразу за ним, чтобы она прошла круг, но за ней потянулся Тёплый.
– Он у нас один только курит, – пояснил Протас и сразу перешёл к делу. – Гена, ты Солому хорошо знаешь?
– Заочно только, – отрицательно покачал головой Немец. – Так, в глаза, ни разу не видел. Но здесь-то увижусь, наверное. А чё?
– Да в том-то и дело, что мы тоже его раньше не знали, поверили ему, – начал говорить Протас почему-то от общего имени, хотя дело казалось его самого. – Пришёл тут к нам, помогите, век не забуду и всё такое. Ну я нарыл ему денег, передать хоть, слава богу, не успел…
– А чё такое? – сразу заинтересованно спросил Немец.
– Да попросил его за девчонкой своей присмотреть, чтоб её там не заклевали. Она сама тихонькая такая, сюда стопудово случайно попала. Ну он и присмотрел, в благодарность мне…
Протас сказал это таким тоном, что Немец сразу всё понял.
– Чё, вые…ал? – спросил он.
– Он уже сам с ней там любовь крутит, – не стал уточнять Протас. – Воспользовался тем, что я сам не могу, бля, до неё добраться, она на старом корпусе сидит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114