– Отлично изготовлено, вот что значит французская кровь. Из такой чепухи царское угощение. Жаль, капустка у нас кончилась. Давайте, куманек, по случаю воскресного дня причастимся. – Он достал из неказистого дощатого шкафчика склянку с мутноватой жидкостью, разлил ее в две старинные зеленого стекла рюмки, отчего в комнатушке сразу же запахло сивухой.
– Ну, с богом! – Старики чокнулись. Дядя Костя проглотил самогон одним духом, а Фужеров сначала сделал маленький глоток, отчего его лицо страдальчески перекосилось, потом выдохнул воздух и уже затем допил свою рюмку.
– Как вы, французы, однако, мучительно пьете, – заметил дядя Костя. – Прямо-таки оторопь берет.
– Так ведь не коньяк, – виновато произнес Фужеров.
– Это верно. Однако, возможно, в недалеком будущем придет время и коньяку. Ведь, как справедливо заметил товарищ Сталин: «Жить стало лучше, жить стало веселей». Вон и карточки на хлеб отменили.
– А что толку? Все равно его свободно не купишь. Какую очередь вчера отстоял! – Фужеров сунул под нос дяде Косте ладонь, с которой еще не исчез выведенный химическим карандашом номер 143.
– Ничего, куманек, не хлебом единым, как выражались пророки. Давайте-ка еще по маленькой – и на променад.
4
Как справедливо заметил Фужеров, смерть мальчика Вани Скворцова была главной темой пересудов в Шанхае вот уже неделю.
Воскресным утром группа шанхайских ребятишек отправилась купаться. В окрестностях мест для купания имелось несколько. Первое из них – большой бурный ручей, вода в котором имела густой красный цвет. Объяснялся этот феномен тем, что ручей тек со стороны рудника и представлял собой технический сток после промывки и обогащения железной руды. Главным плюсом купания в ручье являлось то, что вода в нем в любое время года была теплой, однако минусов имелось значительно больше. Человек, искупавшийся в ручье, на некоторое время становился краснокожим, причем впоследствии кожа начинала шелушиться и даже слезать, в зависимости от времени, проведенного в воде. По этим причинам желающих омыться в данном водоеме оказывалось немного.
Еще имелись небольшие затопленные шурфы у самого подножия Горы. Вода здесь была чистой, но холодной из-за родников. Однако выработки пользовались еще более дурной славой, чем красный ручей. Здесь было глубоко, а на дне в изобилии валялся разный железный хлам, который становился причиной частых порезов, а то и смертей. В прошлом году тут погиб взрослый мужчина, который, находясь в подпитии, решил продемонстрировать друзьям свою удаль. Нырнув с обрыва, он ударился о торчавший из дна рельс и раскроил голову.
Детей было человек десять, исключительно мальчиков, потому что совместно с девочками купаться считалось неприличным. Несмотря на то что день только начался, стояла жара. Ребята мгновенно разделись и бросились в воду. Они, несмотря на запреты взрослых, купались здесь постоянно и прекрасно знали рельеф дна и все, что на нем лежит. Они плескались минут пятнадцать, но вода оказалась холодна, и дети вскоре выбрались на берег. Еще одним неудобством выработок являлось отсутствие нормального места для лежания. Берег представлял собой нагромождение каменных глыб, между которыми был рассыпан острый гранитный щебень. Кто-то залез на глыбы, остальные топтались вокруг.
Вначале ребята оживленно обсуждали купание, вытаращив глаза, рассказывали, как при попадании в ледяную воду родников у них сводило судорогой ноги или руки и они «чуть-чуть» не захлебывались. Потом заговорили о том, какова глубина выработок и что лежит на дне. Один мальчик, желая поднять свой авторитет, поведал о затопленном паровозе, однако его высмеяли. Вскоре разговоры стихли – действовала оглушающая жара. В холодную воду больше лезть никто не желал, а больше заняться было нечем. И тут кто-то предложил отправиться за «кисляткой» – диким щавелем. Идея была встречена с одобрением, и ребята двинулись в степь.
Среди детей находились два брата Скворцовы: Иван и Пантелей. Ванюшке только-только исполнилось восемь лет, а Пантюха был намного старше, ему сравнялось двенадцать.
Отвалы скоро кончились, и перед мальчиками открылась необъятная степь. Стоял июнь, и, несмотря на жару, трава еще не выгорела. Все вокруг радовалось жизни. Голубели глазки незабудок, топорщились свечки очитков, колыхалась серебристая грива ковыля. Горьковато и тревожно пахло зацветающей полынью и чабрецом. Над степью, высматривая мышей, чертили небо ястребки и кобчики. Иное, сверкающее бытие, столь отличное от привычного шанхайского мирка, полного пыли и вони, окружало ребят.
– Воля! – неожиданно произнес кто-то из старших, и все радостно загалдели.
Никто точно не знал, где произрастает эта самая кислятка, и поэтому мальчики разбрелись по степи, больше смотря себе под ноги, чем по сторонам. Кто-то уже обнаружил побеги щавеля и теперь смачно жевал его листочки, от кислоты которых сводило скулы. Кое-где встречались крохотные кустики степной клубники, ягоды которой еще были жестки и зелены, но пацанва пожирала и их.
Степь только на первый взгляд кажется ровной как стол. На самом же деле здесь много овражков, промоин от бежавших по весне потоков, крохотных балочек.
То тут, то там виднелись стоящие столбиком суслики – еще одно развлечение. Ребята бросали в зверьков камнями, и те стремительно исчезали в своих норах.
Резвились довольно долго, но наконец, пресытившись раздольем, решили возвращаться домой. Когда вновь сбились в кучу, Пантюха заметил: братец отсутствует. На вопрос: «Где Ванька?» – ребята пожимали плечами. Наконец один мальчик сообщил, что вроде видел, как меньшой Скворцов подался в сторону Шанхая.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15