Итак, ты считаешь такое возможным.
– В корне неверная формулировка. Принципиально возможно, как я уже говорил, решительно все, но вот вероятность действительного существования чего-либо, кроме того, что наблюдаемо и может быть проверено опытным путем, ничтожно мала. С другой стороны, мы ни хрена не знаем о принципиальной основе сознания или вероятностной картине присущей для измерений, отличных от известных нам.
Он потряс в руке пивную банку, заглянул в нее и, убедившись, что она пуста, вышвырнул за борт.
– Итак, это решает физическую проблему, но оставляет социологическую, которая, по моему разумению, сама по себе является самым красноречивым доводом.
– И в чем она состоит?
– А состоит она вот в чем: если принять на веру способность этих маленьких ребят, этих шаманов, силой сознания осуществлять движение слабых энергий, то как получилось, что не они сейчас правят миром? Как получилось, что наука и основанные на ней технологии полностью уничтожают любое конкурирующее мировоззрение? Причем уничтожают физически! Позволь тебе напомнить, что все эти твои якобы владеющие магией индейцы прозябают в резервациях, большая же часть так называемых носителей традиционных культур, наплевав на «оккультное могущество», стекается в города, движимая низменным желанием носить нижнее белье и смотреть телевизор.
– Моцарт, – сказал Паз.
– Не понял.
– Встречаются люди, способные сотворить нечто удивительное, ну, например, Моцарт, но высшие достижения искусства не облекаются в упаковку, а потому не становятся достоянием всей культуры в целом. То же относится и к магии: ее носителями становятся лишь единицы, избранные или наделенные особыми способностями. А вот достижения науки в упаковке технологии может использовать каждая дырка в заднице, поэтому, как ты и сказал, она торжествует повсюду, разрушая, как ты и сказал, традиционный образ жизни.
– Хм, это и вправду звучит как нечто, состряпанное антропологом. А хочешь ты получить настоящее объяснение?
– Да уж будь так добр.
– Ты имеешь дело с самыми обыкновенными убийствами, совершенными самыми обыкновенными убийцами – в том смысле, что они люди. Но они еще и шарлатаны, ловкачи, и все так называемые улики – это сплошной обман. Мистификация, задуманная для того, чтобы сбить с толку и напугать до смерти тех, кто их увидит. Расчет делается на то, что люди падки на мистику и склонны к самовнушению.
– Именно такова и нынешняя версия полиции. Но как быть с тем, что мне, моей жене и моей дочери в то самое время, когда все это происходит, снится один и тот же сон с этим ягуаром?
– О, сны! Теперь они считаются надежными, внушающими доверия доказательствами! Послушай, тебе не кажется, что рациональная наука, когда дело касается человеческого сознания, в той или иной степени отрицает саму себя? Я хочу сказать, цель научного исследования как такового состоит в том, чтобы исключить…
– Папа! Мой крючок за что-то зацепился!
Двое мужчин воззрились на Амелию, чье удилище и впрямь изогнулось, чуть ли не сложившись пополам. Паз с неожиданным чувством вины понял, что он едва не забыл о присутствии на борту дочурки. Тормоз спиннинговой катушки выдавал серию щелчков. Паз подскочил к девочке, забрал у нее удилище и сразу ощутил на том конце лески живую тяжесть.
– Это не крючок зацепился, детка, а рыба клюнула, – сказал он, возвращая дочери спиннинг. – Давай-ка подтяни ее. Крути катушку.
Девочка так и сделала, в то время как Цвик нагнулся, пригляделся к натянувшейся леске и скептически хмыкнул:
– Бьюсь об заклад, это старая автомобильная покрышка: что-то она не дергается.
– Замолкни, Цвик. Тоже нашелся умник – учить кубинцев рыбной ловле. Правильно я говорю, Амелия?
– Конечно, папа. Никакая это не шина, а рыбина. Я чувствую, как она двигается.
Она была права. После пяти минут упорного вращения катушки показалась подтянутая к поверхности серая рыба. Паз перегнулся через борт, подцепил добычу сачком и перенес на катер, но рыбина забилась, выскочила из сетки и запрыгала по палубе.
– Кто это, папа? – воскликнула девочка.
– Это зубатка. Боже мой, да в ней не меньше двух фунтов! Подожди секундочку, сейчас я ее снова сачком накрою.
Но рыбина скользнула прямо к Цвику, который как раз поднял ногу, желая подойти к ним поближе.
Паз увидел это, понял, что сейчас произойдет, хотел было крикнуть, предостеречь приятеля.
Слишком поздно. Нога Цвика тяжело опустилась прямо на спину рыбе, и длинные, острые, полные яда шипы ее спинного плавника, проколов тонкую подошву, пронзили его ступню до самой кости.
– Что, все еще больно? – спросил Паз спустя двадцать минут, в то время как «Мата» на полной скорости неслась через залив по направлению к Фламинго.
– Да уже не особо. Я попросту ампутировал себе ногу твоим рыбацким ножичком.
– О, да это серьезно.
– Серьезно? Да это агония! Какого черта ты не сказал мне, что у этой дьявольской твари на спине ядовитые шипы?
– Так ведь я думал, ты и без меня все на свете знаешь, – ответил Паз. – Ну кто, скажи на милость, мог подумать, что самому большому умнику во всем мире приспичит потоптаться на колючей зубатке, а? Ладно, мы уже почти в канале, скажи лучше, куда тебя доставить? В Джексон?
– Черта с два, только не туда! – закричал Цвик. – Еще не хватало попасть в руки к одному из моих студентов! Нет уж, двигай в госпиталь Южного Майами. Кстати, это и ближе.
17
– Страшно подумать, как все подряд, услышав, что со мной случилось, будут отворачиваться и подавлять смешки, – обиженным тоном проворчал Цвик, обращаясь к Лоле Уайз, которая и сама с трудом сдерживала смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149