На протяжении своей карьеры Фуэнтес неоднократно нарушал закон, но с настоящим наркобароном связался в первый раз. Хотя официально, на бумаге, никакой связи нет. Ему самому это не нравится, но потенциальные барыши огромны, и, в конце концов, нельзя сказать, что они сами занимаются торговлей наркотиками. Может, конечно, фактически и занимаются, но важно то, что ему нет необходимости ничего об этом знать. Его главная задача – позаботиться об изоляции и, если она где-нибудь повредилась, подлатать. Чертова крикуна, если уж на то пошло, найти будет нетрудно.
Фуэнтес открывает дверь и выходит на маленький балкон. Воздух свеж и насыщен ароматами расцветшего ночью жасмина и морской воды. Отсюда, со второго этажа, открывается прекрасный вид на водную гладь, благо ночь ясная, с плывущей высоко над единственной линией облаков луной. На востоке видны огни Ки-Бискейн и Кэйп-Флорида. Бывало, что хождение по балкону помогало Фуэнтесу, он уставал и засыпал без снотворного.
Он делает несколько шагов и резко останавливается. Что-то не так. Что? Что он упустил из виду? Изумрудный огонек свидетельствует о том, что сигнализация включена и работает исправно. Дом под надежной охраной. Потом, услышав над головой скребущий звук, он испуганно дергается, но тут же позволяет себе смешок, осуждающий это проявление слабости. Еноты. Придется снова вызывать человека с ловушками. Надо же, однако, каким дерганым сделало его это, в общем-то, мелкое происшествие.
«Я нервничаю, как кот», – думает он про себя и начинает расхаживать по балкону.
Десять футов в одну сторону, поворот, десять в другую. Пока он ходит, в голове его мелькают цифры – в их команде он счетовод. Кальдерон ведет колумбийские контакты. Гарса изыскивает первоначальные средства. Ибанес знает пути превращения древесины в наличность, потому что по-прежнему существует достаточно людей, чье стремление заполучить превосходное красное дерево заставляет их не задавать глупых вопросов о том, откуда оно берется. Другое дело, что было бы неплохо располагать обзорным отчетом о территории, знать, сколько деревьев можно получить с гектара, и так далее, чтобы иметь более четкую картину.
Конечно, средние цифры позволяют делать прогнозы, но до них дошли слухи о том, что в Паксто плотность леса необычайно высока, цифры просто невероятные, аж по четыре ствола на гектар. Он производит мысленный подсчет. Площадь Паксто равна тысяче двумстам квадратным милям. Если считать по двести пятьдесят девять гектаров на квадратную милю, то при плотности четыре дерева на гектар общее количество стволов составит более миллиона. Возьмем средний радиус в полтора метра, а высоту в тридцать – получается по двести кубометров великолепной древесины с каждого…
От этих подсчетов его отрывает звук, донесшийся сверху, кто-то скребется по черепичной кровле.
Он поднимает глаза к крыше, ничего не видит и снова принимается расхаживать, и мысль его сводится к двумстам миллионам кубических метров первосортного, зрелого красного дерева. Боже мой! Правда, выбрасывать все это на рынок сразу нельзя, иначе цена может упасть. А нынешняя составляет полторы тысячи долларов за куб…
Подсчеты прерывает очередной звук, очень похожий на урчание кота, только гораздо громче.
Арраррах. Аррарраррах.
Фуэнтес снова поднимает глаза. Нет, это не енот.
Джимми Паз зашел в кухню своего ресторана «Гуантанамера» (на самом деле принадлежавшего его матери) и обвел помещение наметанным взглядом. Была среда, подавали салат из морепродуктов, острую похлебку из овощей и мяса и тушеную говядину – блюдо, рецепт которого передавался в семье из поколения в поколение. Оно было особенно популярно среди местных приверженцев традиционной кубинской кухни. Цезарь, шеф-повар, обрабатывал дары моря, которые шли в салат, – лобстер, каменный краб, креветки, кальмары. Рафаэль, помощник, резал и очищал от кожуры фрукты и коренья – ксантозома, обычная и белая, юкка, зеленый банан, тыква и ямс, с которым тушили мясо. За разделочным столом, к удивлению Паза, находилась Амелия, которая вырезала цветы из маринованных грибов и редиса, резала лимоны для украшения салата. Она стояла на табурете, и фартук прикрывал розовые кроссовки, потому что росточек ее составлял всего три фута четыре дюйма.
– Почему ты не в школе? – спросил Паз.
– Нет сегодня занятий, я тебе говорила, папа. А после ланча мы собирались поехать на Мэтисон. Ты забыл.
– И правда забыл, – признал Паз. – Ты, наверное, думаешь, что я самый плохой папа на свете?
Девочка на миг задумалась, потом серьезно ответила:
– Не на всем свете. Но ты не должен забывать все подряд. Бабушка говорит, что ты бы забыл свою голову, не будь она прикреплена к шее.
Последняя фраза прозвучала на кубинском диалекте испанского языка, с акцентом Гуантанамо, который так хорошо знал Паз. Обоими языками малышка владела одинаково.
– Я знаю, ты боишься щекотки, и, не будь у тебя в руках ножа, так бы тебя и защекотал, – сказал Паз и был вознагражден смешком.
– Я занята, папа, – отозвалась девочка, теперь подражая матери, доктору Мом, чрезвычайно занятой все дни напролет.
Паз минутку понаблюдал, как его дочка режет овощи. Она работала медленно, но точно и уважала лезвие, не опасаясь его. Ее бабушка разрешила ей чистить морковь в четыре года, и теперь, по прошествии почти трех лет, малышка справлялась с делом весьма умело. Нож, который она использовала, был острый, как скальпель, но Паз совершенно не беспокоился на этот счет, ведь, если бы она порезалась, порез был бы чистый, а умение нарезать продукты – необходимый элемент поварского искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149