Умница. Найдя на пустынной улочке укромное местечко, я спрятал туда завернутую в ковер винтовку и отправился на базар, чтобы купить веревку и немного еды. Если Астиза попала в плен к Силано, то мне необходимо вызволить ее. Наши с ней отношения пока оставляли желать лучшего, однако помимо ревности и, как ни странно, даже тоски по ней я испытывал и покровительственные чувства. В моем понимании она обладала почти всеми качествами настоящего друга. Я уже потерял Тальма, Еноха и Ашрафа. Будь я проклят, если потеряю еще и ее.
Моя европейская физиономия под арабским тюрбаном не привлекала особого внимания, так велико было расовое многообразие в этой части Оттоманской империи. Я вошел в сумеречный лабиринт базара Хан аль-Халили, где все благоухало запахами жарящегося мяса, гашиша и душистых специй, высившихся на лотках в виде ярких зеленых, золотистых или оранжевых холмиков. Закупив еды, веревку и покрывало на случай холодных ночей в пустыне, я отнес эти покупки в свой тайник и на остатки денег решил приобрести лошадь или, на худой конец, верблюда. Мне еще не приходилось ездить на этих горбатых кораблях пустыни, но я знал, что они более выносливы в случае долгих преследований. В моей голове роилось множество вопросов. Знал ли Бонапарт, что Силано забрал Астизу? Много ли успел выяснить граф? Если мой медальон является ключом, то где находится замок? В спешке и поглощенности собственными мыслями я столкнулся с французским патрулем, забыв, что мне лучше не попадаться им на глаза.
Изнывающие от жары солдаты уже прошли мимо, когда их лейтенант вдруг вытащил из-за ремня какую-то бумагу, глянул на меня и приказал остановиться.
– Итан Гейдж?
Я прикинулся непонимающим.
На меня нацелилась дюжина мушкетных стволов, которым не требовался переводчик.
– Гейдж, я узнал вас. Не пытайтесь бежать, если не хотите, чтобы вас пристрелили.
Я понял, что отпираться бесполезно, и, сдернув тюрбан, попытался выкрутиться.
– Пожалуйста, лейтенант, не выдавайте меня. Я выполняю задание Бонапарта.
– Вы ошибаетесь, нам приказано арестовать вас.
– Несомненно, это какая-то ошибка.
Он повнимательнее взглянул на изображение на бумаге.
– Надо же, Денон отлично ухватил ваши черты в этом эскизе. Видно, у него дар настоящего художника.
– Я как раз отправлялся к пирамидам, чтобы продолжить их изучение…
– Ваше присутствие необходимо для расследования убийства ученого и имама Келаба Альмани, также известного под именем Еноха или Гермеса Трисмегиста. Люди видели, как вы убегали из его дома с винтовкой и топором.
– Еноха? Да вы с ума сошли! Я как раз разыскиваю его убийц.
Он продолжил чтение своего предписания.
– Вы также должны быть взяты под стражу, поскольку покинули пирамиды без разрешения, за ослушание и хождение без формы.
– Да я же ученый! У меня нет никакой формы!
– Руки вверх! – Он укоризненно покачал головой. – Ваши преступления догнали вас, американец.
* * *
Меня доставили в какие-то мамелюкские казармы и запихнули в импровизированную темницу. Французские власти пытались рассадить по разным камерам мятежников, мелких воришек, дезертиров, спекулянтов и военнопленных. Несмотря на протесты, меня бросили в подвал, где сидела шайка воров, шарлатанов и мошенников, говорящих на смешанных языках. У меня появилось ощущение, будто я опять оказался в игровом салоне Парижа.
– Я требую объяснить, в чем меня обвиняют! – крикнул я.
– В никчемности, – проворчал сержант, запирая дверь.
Абсурдность моего ареста из-за смерти Еноха соперничала в моих мыслях только с отчаянием, вызванным невозможностью попасть на ночное рандеву у южной стены дома Юсуфа. Кто бы из обитательниц гарема ни бросил мне амулет с глазом Гора, им, конечно, совсем не просто помочь чужаку попасть в изолированное общество. А вдруг они забудут обо мне и продадут или потеряют медальон? А тем временем Астиза уезжает все дальше от Каира, если она находится в лапах Силано и отправилась на юг вместе с экспедицией Дезе. Впервые в жизни мне нельзя было попусту терять время, но, как назло, меня тут же лишили свободы действий. Чертовски досадно.
Наконец появился какой-то лейтенант, чтобы занести мое имя в тюремный гроссбух.
– По крайней мере, дайте мне поговорить с Бонапартом, – взмолился я.
– Умнее будет пока не видеться с ним, если вы не хотите быть расстрелянным без промедления. Известно, что вы подозреваетесь в убийстве парижской куртизанки. Да еще на вас висят неоплаченные долги… – Он глянул в свои бумаги. – Вас обвиняет домохозяйка, мадам Дюррел.
Я мысленно выругался.
– Но я не убивал Еноха! Я обнаружил его труп!
– Почему же вы сразу не доложили об этом?
Его тон был циничным, как у моих кредиторов.
– Послушайте, вся эта экспедиция окажется под угрозой провала, если я не смогу завершить начатую работу. Граф Силано стремится завладеть важными тайными знаниями.
– Я понимаю, почему вы пытаетесь оклеветать Силано. Ведь он дал письменные показания под присягой, собрав сведения у мадам Дюррел и уличного фонарщика. Он предупредил нас о вашей склонности к извращениям. – Он вновь глянул в документ. – О том, что вам свойственны черты, описанные маркизом де Садом.
Понятно. Пока я таскался с мерной лентой вокруг пирамид, Силано в Каире старался привлечь особое внимание к моей персоне.
– А разве я не имею право на законный протест?
– В течение недели вас навестит военный адвокат.
Что за напасти? Моим врагам очень выгодно, что меня заперли здесь, лишив возможности догнать графа и опротестовать его обвинения или даже пойти на полночное рандеву к южной стене гарема Юсуфа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153