Христиана спросила у Поля Бретиньи:
- А вам которая больше нравится?
Он ответил:
- Мне? Да я даже и не смотрел на них. Мне нравится другая.
Он сказал это очень тихо; Христиана ничего не ответила.


VI

Для Христианы Андермат настали счастливые дни. На душе у нее всегда
было теперь легко и радостно. Каждое утро начиналось восхитительным удо-
вольствием - ванной, в которой нежилось тело; полчаса, проведенные в
теплой струящейся воде источника, словно подготовляли Христиану к ощуще-
нию счастья, длившемуся весь день, до самого вечера. Да, она была счаст-
лива, все стало радужным - и мысли и желания. Чья-то нежность, облаком
окутывавшая ее, упоение жизнью, молодость, трепетавшая в каждой жилке, а
также новая обстановка, этот чудесный край, словно созданный для покоя и
грез, широкие просторы, благоуханный воздух, ласка природы - все будило
в ней неведомые прежде чувства. Все, что ее окружало, все, с чем она
соприкасалась, поддерживало это ощущение счастья, которое давала утрен-
няя ванна; широкая и теплая волна счастья омывала ее, и вся она, душой и
телом, погружалась в нее.
Андермат, решивший проводить в Анвале только две недели в месяц, уже
уехал в Париж, поручив жене последить за тем, чтобы паралитик не прекра-
щал лечения.
И каждое утро перед завтраком Христиана с отцом, братом и Полем Бре-
тиньи ходила смотреть, как "варится суп из бродяги", по выражению Гонт-
рана. Приходили и другие больные и, обступив яму, где сидел Кловис, раз-
говаривали с ним.
Старик утверждал, что "ходить-то он еще не ходит", но чувствует, как
у него бегают мурашки по ногам. И он рассказывал, как они бегают, эти
мурашки. Вот бегут, бегут по ногам выше колена, потом побежали вниз,
спускаются до пальцев. Даже и ночью бегают, щекочут, кусают и не дают
ему спать.
Приезжие господа и крестьяне, разделившись на два лагеря - маловеров
и верующих, с одинаковым интересом следили за этим новым курсом лечения.
После завтрака Христиана обычно заходила за сестрами Ориоль, и они
вместе отправлялись на прогулку. Из всего женского общества на курорте
только с этими девочками ей было приятно поболтать и провести время,
только к ним она чувствовала дружеское доверие и от них одних могла
ждать теплой женской привязанности. Старшая сестра сразу понравилась ей
своим положительным умом, рассудительностью и спокойным благодушием, а
еще больше понравилась младшая, остроумная, по-детски шаловливая, и те-
перь Христиана искала сближения с ними не столько в угоду мужу, сколько
для собственного удовольствия.
Прогулки совершали то пешком, то в ландо, в старом шестиместном до-
рожном ландо, нанятом в Риоме на извозном дворе.
Самым любопытным местом прогулки была дикая лощинка близ Шатель-Гюйо-
на, которая вела в уединенный грот Сан-Суси.
Шли туда узкой дорожкой, извивавшейся по берегу речки, под высокими
соснами, шли парами и разговаривали. Дорожку то и дело пересекал ручей,
приходилось перебираться через него; тогда Поль и Гонтран, встав на кам-
ни в быстрой воде, протягивали руку дамам, и они одним прыжком переска-
кивали на другой берег. После каждой переправы порядок, в котором шли,
менялся.
Христиана оказывалась то в одной паре, то в другой, но всегда находи-
ла предлог побыть наедине с Полем Бретиньи, уйдя вперед или отстав от
остальных.
Теперь он держал себя с ней иначе, чем в первые дни, меньше смеялся и
шутил, исчезла его резкость, товарищеская непринужденность, появилась
почтительная заботливость.
Разговоры их приняли оттенок интимности, и в них большое место зани-
мали сердечные дела. Поль говорил о них как человек многоопытный, до
конца изведавший женскую любовь, которая дала ему много счастья, но не
меньше принесла и страданий.
Христиана слушала с некоторым смущением, но со жгучим любопытством, и
сама искусно вызывала его на откровенность. Все, что она знала о нем,
пробудило в ней горячее желание узнать еще больше, проникнуть мыслью в
загадочную, лишь смутно знакомую по романам мужскую жизнь, полную бурь и
любовных тайн.
И он охотно шел навстречу этому любопытству, каждый день рассказывал
что-нибудь новое о своей жизни, о своих романах и горестях любви; про-
буждавшиеся в нем воспоминания вносили в слова пламенную страстность, а
желание понравиться - затаенное коварство.
Он открывал перед глазами Христианы неведомый ей мир, он так красно-
речиво умел передать все переходы чувства, томление ожидания, растущую
волну надежды, благоговейное созерцание бережно хранимых мелочей - за-
сохшего цветка, обрывка ленты, боль внезапных сомнений, горечь тревожных
догадок, муки ревности и неизъяснимое, безумное блаженство первого поце-
луя.
Но он рассказывал обо всем этом с большим тактом, не нарушая прили-
чий, накидывая на все прозрачный покров, рассказывал поэтически и увле-
кательно. Как всякий мужчина, обуреваемый неотвязной мыслью о женщине,
он, весь трепеща еще от любовной лихорадки, но с деликатными умолчаниями
говорил о тех, кого любил.
Он вспоминал множество обаятельных черточек, волнующих сердце, мно-
жество трогательных минут, от которых слезы навертываются на глаза, и
все те милые мелочи, которые украшают ухаживание и для людей изысканных
чувств и тонкого ума придают столько прелести любовным отношениям.
Эти волнующие откровенные беседы велись каждый день, с каждым днем
все дольше и западали в сердце Христианы, как семена, брошенные в землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87