Маркиз наконец согласился.
- Ну хорошо, пойдемте. Только с одним условием: полюбуемся пять минут
и сейчас же обратно. В одиннадцать часов мне полагается уже лежать в
постели.
- Да, да. Мы сейчас же вернемся. Туда и идти-то всего двадцать минут.
И они направились втроем к Турноэлю. Христиана шла под руку с отцом,
а Поль рядом с нею.
Он рассказывал о своих путешествиях по Швейцарии, по Италии и Сици-
лии, описывал свои впечатления, восторг, охвативший его на гребне Мон-
те-Роза, когда солнце взошло над грядой покрытых вечными снегами исполи-
нов, бросило на льдистые вершины ослепительно яркий белый свет и они
зажглись, словно бледные маяки в царстве мертвых. Он говорил о том вол-
нении, которое испытал, стоя на краю чудовищного кратера Этны, по-
чувствовав себя ничтожной букашкой на этой высоте в три тысячи метров,
среди облаков, видя вокруг лишь море и небо - голубое море внизу, голу-
бое небо вверху, и когда, наклонившись над кратером, над этой страшной
пастью земли, он чуть не задохнулся от дыхания бездны.
Он рисовал то, что видел, широкими мазками, сгущая краски, чтобы
взволновать свою молодую спутницу, а она жадно слушала его и, следуя
мыслью за ним, как будто сама видела все эти величественные картины.
Но вот на повороте дороги перед ними вырос Турноэль. Древний замок на
островерхой скале и высокая тонкая его башня, вся сквозная от расселин,
пробоин, ото всех разрушений, причиненных временем и давними войнами,
вырисовывались в призрачном небе волшебным видением.
Все трое в изумлении остановились. Наконец маркиз сказал:
- В самом деле, очень недурно. Словно воплощенный фантастический за-
мысел Гюстава Доре. Посидим тут пять минут.
И он сел на дерновый откос дороги.
Но Христиана, не помня себя от восторга, воскликнула:
- Ах, папа, подойдем к нему поближе! Ведь это так красиво, так краси-
во! Умоляю тебя!
На этот раз маркиз отказался наотрез:
- Ну уж нет, дорогая. Я сегодня нагулялся, больше не могу. Если хо-
чешь посмотреть поближе, ступай с господином Бретиньи, а я здесь подож-
ду.
Поль спросил:
- Хотите, сударыня?
Она колебалась, не зная, как быть, - боялась остаться с ним наедине и
боялась оскорбить этим недоверием порядочного человека.
- Ступайте, ступайте, - повторил маркиз. - Я вас здесь подожду.
Тогда она подумала, что отцу ведь будут слышны их голоса, и сказала
решительно:
- Идемте, сударь.
И они пошли вдвоем по дороге.
Но уже через несколько минут ее охватило мучительное волнение, смут-
ный, непонятный страх - страх перед черными развалинами, страх перед
ночью, перед этим человеком. Ноги вдруг перестали слушаться ее, как в
тот вечер у Тазенатского озера, они как будто вязли в болотной топи,
каждый шаг давался с трудом.
У дороги, на краю луга, рос высокий каштан. Христиана, задыхаясь, как
будто она долго бежала, бросилась на землю и прислонилась спиной к ство-
лу дерева.
- Я не пойду дальше... Отсюда хорошо видно, - невнятно сказала она.
Поль сел рядом с нею. Она слышала, как бьется его сердце быстрыми,
резкими толчками. С минуту они молчали. Потом Поль спросил:
- Вам не кажется, что мы уже жили когда-то прежде?
Ничего не понимая от волнения и страха, она прошептала:
- Не знаю. Я никогда об этом не думала.
Он сказал:
- А я думаю иногда... вернее, чувствую это. Ведь человек состоит из
души и тела, они как будто отличны друг от друга, но природа их одна и
та же, и, несомненно, они могут возродиться, если элементы, составившие
их в свое время, соединятся в том же сочетании. И новый человек будет не
таким же точно, но очень схожим с тем, кто существовал когда-то, если
тело, подобное прежнему, оживит душа, подобная прежней. Сегодня вечером
я чувствую, я уверен, что я жил когда-то в этом замке. Я узнаю свое
гнездо, я владел им, сражался в нем, оборонял его. Это несомненно. И я
уверен также, что любил тогда женщину, очень похожую на вас, ее даже и
звали так же, как вас, Христианой! Я настолько в этом уверен, что, мне
кажется, я вновь вижу вас вон там, на этой башне, вы зовете меня оттуда.
Ну, вспомните, постарайтесь вспомнить! Позади замка спускается в глубо-
кую долину лес. Мы с вами часто бродили там. В теплые летние вечера на
вас были легкие одежды, а на мне тяжелые доспехи, звеневшие под сводами
листвы.
Неужели вы не помните, Христиана? Подумайте и постарайтесь вспомнить.
Ведь ваше имя мне так знакомо, как будто я слышал его с детских лет. А
если внимательно осмотреть все камни этой крепости, на одном из них
прочтешь его - оно вырезано моей рукой. Да, да, уверяю вас, я узнаю мое
гнездо и мой край, так же как я узнал вас при первой же встрече, с пер-
вого взгляда.
Он говорил со страстной убежденностью, вдохновленный близостью этой
женщины, красотой этой лунной ночи и развалин.
Внезапно он стал на колени перед Христианой и прерывающимся голосом
сказал:
- Позвольте же мне поклоняться вам! Я так долго искал вас и наконец
нашел!
Она хотела подняться, уйти, вернуться к отцу, но не было сил, не хва-
тало мужества; ее удерживало, сковывало ее волю жгучее желание слушать
его, впивать сердцем слова, восхищавшие ее. Она как будто перенеслась в
волшебный мир всегда манящих мечтаний, поэтических грез, в мир лунного
света и баллад.
Он схватил ее руки и, целуя ей кончики пальцев, шептал:
- Христиана!.. Христиана! Возьмите меня!.. Убейте меня!.. Люблю
вас... Христиана...
Она чувствовала, как он дрожит, трепещет у ее ног. Он целовал ей ко-
лени, и из груди у него вырывались глухие рыдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87