Люди верили, что бог в неизречен-
ном своем милосердии сотворил целебные снадобья от всякого недуга и лишь
предоставил смертным, может быть, из лукавства, заботу самим их открыть.
И врачеватели открыли бесчисленное множество снадобий, но так и не узна-
ли, от каких именно болезней они помогают. В действительности лекарств
нет, а есть болезни. Когда болезнь определится, надо, по мнению одних,
тем или иным способом прервать ее, а по мнению других а - ускорить ее
течение! Сколько в медицине школ, столько и методов лечения. В одном и
том же случае применяются совершенно противоположные средства: одни наз-
начают лед, другие - горячие припарки, одни предписывают строжайшую дие-
ту, другие - усиленное питание. Я уж не говорю о бесчисленных ядовитых
лекарствах, которыми одарила нас химия, извлекая их из растений и мине-
ралов. Конечно, все это оказывает действие, но какое - неизвестно: иног-
да спасает, иногда убивает.
И он смело заявлял, что до тех пор, пока медицина не пойдет по новому
пути, взяв исходной точкой химию органическую, химию биологическую, с
уверенностью полагаться на нее невозможно, ибо она лишена научной осно-
вы. Он рассказывал анекдоты о чудовищных промахах крупнейших врачей в
доказательство того, что вся их хваленая наука - сущий вздор и надува-
тельство.
- Поддерживайте вместо всего этого энергичную деятельность тела, -
говорил он, - кожи, мышц, всех органов, а главное, желудка, ибо он наш
отец-кормилец, питающий весь человеческий механизм, его регулятор, сре-
доточие жизненных сил.
Он утверждал, что по своему желанию, одним только режимом может сде-
лать людей веселыми или печальными, способными к физическому или к
умственному труду - в зависимости от назначаемого питания. Может даже
воздействовать на самый интеллект - на память, на воображение, на всю
работу мозга. И в заключение он шутливо заявлял:
- Я все недуги лечу массажем и кюрасо.
О массаже он говорил с благоговением и называл голландца Амстранга
волшебником, чудотворцем, богом. Показывая свои белые тонкие руки, он
восклицал:
- Вот чем можно воскрешать мертвых!
И герцогиня подтверждала:
- В самом деле, он массирует дивно!
Он считал также превосходным средством, возбуждающим действие желуд-
ка, употребление спиртных напитков небольшими дозами и сам составлял
мудреные смеси, которые герцогиня должна была пить в определенные часы -
одни перед едой, другие после еды.
Каждое утро, в половине десятого, он приходил в кофейню казино и тре-
бовал свои бутылки; ему приносили эти бутылки, запертые серебряными за-
мочками, - ключ от них он держал при себе. Он наливал понемногу из каж-
дой в очень красивый голубой бокал, который почтительно держал перед ним
на подносе вышколенный лакей, а затем отдавал приказание:
- Ну вот, отнесите это герцогине в ванную комнату, - пусть выпьет,
как только выйдет из воды, еще не одеваясь.
Любопытные спрашивали:
- А что вы туда наболтали?
Он отвечал:
- Ничего особенного - крепкая анисовая, чистейший кюрасо и превосход-
ная горькая.
Через несколько дней красавец доктор стал центром внимания всех
больных, и они пускались на всяческие уловки, чтобы добиться от него со-
ветов.
В часы прогулок, когда он прохаживался по аллеям парка, со всех
стульев, где сидели красивые молодые дамы, отдыхая меж двумя предписан-
ными стаканами воды из источника Христианы, раздавались возгласы: "Док-
тор!" Он останавливался с любезной улыбкой, и его увлекали ненадолго на
узенькую дорожку, проложенную по берегу речки.
Сначала "с ним беседовали о том, о сем, потом деликатно, ловко и ко-
кетливо переходили к вопросам здоровья, но говорили таким безразличным
тоном, словно речь шла о ком-то постороннем.
Ведь он не был достоянием публики, ему нельзя было заплатить, пригла-
сить его к себе: он принадлежал герцогине, только герцогине. Но как раз
это исключительное его положение и подстегивало прелестных дам, усилива-
ло их старания. А так как все шепотком говорили, что герцогиня ревнива,
страшно ревнива, между дамами началось отчаянное соперничество - каждой
хотелось добиться врачебного совета от прекрасного итальянца.
Впрочем, он давал советы без особых упрашиваний.
И тогда между женщинами, которых он осчастливил своими указаниями,
началась другая игра: они обменивались откровенными признаниями, желая
доказать его особую заботливость.
- Ах, душечка, какие вопросы он мне задавал!
- Нескромные? Да?
- Ах, что там нескромные. Ужасные!.. Я не знала, что и отвечать... Он
осведомлялся о таких вещах... о таких...
- Представьте, со мной было то же самое. Он все расспрашивал меня о
моем муже.
- Да, да, и меня тоже. И с такими интимными подробностями... Право, я
чуть не сгорела со стыда. Отвечать на такие вопросы... Хотя и понимаешь,
что они необходимы.
- О, совершенно необходимы! От этих мелочей зависит здоровье. Знаете,
он обещал массировать меня зимой в Париже. Мне это очень нужно, чтобы
дополнить лечение водами.
- А скажите, милочка, как вы думаете отблагодарить его? Ведь ему
нельзя заплатить.
- Бог мой, конечно, нельзя. Я думаю подарить ему булавку для галсту-
ка. Он, должно быть, любит булавки: я у него заметила уже две или три, и
очень красивые.
- Ах, что же мне теперь делать! Какая вы, душечка, нехорошая! Перех-
ватили мою мысль. Ну, ничего, я подарю ему кольцо.
Дамы составляли заговоры, придумывали сюрпризы, чтобы ему угодить,
изящные подарки, чтобы его растрогать, всяческие милые знаки внимания,
чтобы его пленить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87