Как только они уединились в нишу окна, Христиана принялась за обычные
свои нежные сетования:
- Поль, милый мой, родной мой, скажи, ты по-прежнему любишь меня?
- Да, да. Послушай, нельзя же так: каждый день одно и то же, одно и
то же! Это, в конце концов, становится утомительным.
- Прости, но мне теперь уже не верится, мне так нужно, чтоб ты успо-
коил меня, так хочется услышать от тебя дорогое слово. А ты ведь не час-
то говоришь его теперь, вот и приходится выпрашивать его, выклянчивать,
как милостыню.
- Ну хорошо, я тебя люблю. Но, ради бога, поговорим о чем-нибудь дру-
гом. Умоляю!
- Какой ты жестокий!
- Нет, неправда. Я совсем не жестокий. Толькотолько... Как ты не мо-
жешь понять, что...
- Ах, я все понимаю... прекрасно понимаю, что ты разлюбил меня. Если
бы ты знал, как мне больно!
- Перестань, Христиана, прошу тебя, пощади мои нервы! Если б ты зна-
ла, до чего неумно ты себя ведешь!
- Боже мой! Если бы ты любил меня, ты никогда бы этого не сказал.
- Да черт возьми, если бы я тебя разлюбил, так ни за что бы сюда не
приехал!
- Ну, не сердись. Ведь ты мой, такой мне близкий, и я тоже вся при-
надлежу тебе. Ведь мы с тобой одно, наш ребеночек связывает нас нерас-
торжимыми узами. А всетаки... все-таки... если когда-нибудь... если при-
дет такой день, что ты разлюбишь меня, ты скажешь мне это? Обещаешь?
- Обещаю.
- Поклянись.
- Клянусь.
- Но даже и тогда мы останемся друзьями. Ведь правда?
- Разумеется, останемся друзьями.
- В тот день, когда ты почувствуешь, что уже не любишь меня настоящей
любовью, ты придешь ко мне и скажешь: "Милая моя Христиана, я очень тебя
люблю, но это уже не то, совсем не то, что прежде. Будем друзьями,
только друзьями".
- Ну конечно, обещаю тебе.
- Даешь слово?
- Даю.
- И все же мне будет очень, очень горько! Как ты любил меня в прошлом
году!..
У дверей раздался голос лакея:
- Герцогиня де Рамас-Альдаварра!
Она пришла запросто, по-соседски; Христиана каждый вечер принимала у
себя курортную знать, как владетельные особы принимают заезжих гостей в
своем королевстве.
За прекрасной испанкой следовал с покорной улыбкой доктор Мадзелли.
Хозяйка и гостья пожали друг другу руки, сели и завели разговор.
Андермат позвал Поля:
- Дорогой друг, идите к нам. Мадемуазель Ориоль замечательно гадает
на картах. Она столько мне тут предсказала! - И, взяв его под руку, Ан-
дермат добавил: - Удивительный вы человек! В Париже мы вас видели раз в
месяц, и того реже, несмотря на усердные приглашения моей жены. Чтобы
вытащить вас сюда, нам пришлось бомбардировать вас письмами. А с тех пор
как вы приехали, у вас такой унылый вид, словно вы ежедневно теряете по
миллиону. Что с вами? Вас беспокоит какая-нибудь неприятность? Скажите,
не скрывайте!.. Может быть, удастся помочь вам.
- Ну, что вы, дорогой, никаких неприятностей у меня нет. Если я не
часто бывал у вас в Париже... так ведь это Париж... сами понимаете!
- Еще бы! Конечно, понимаю... Ну хоть здесь-то встряхнитесь, будьте
повеселее. Я тут затеваю два-три праздника. Надеюсь, они пройдут удачно.
Лакей доложил:
- Госпожа Барр и профессор Клош.
Клош пришел со своей дочерью, молодой и вызывающе кокетливой рыжево-
лосой вдовушкой. И тотчас же лакей выкрикнул:
- Профессор Ма-Руссель.
Со вторым профессором явилась его жена, бледная перезрелая дама с
гладкими начесами на висках.
Профессор Ремюзо накануне уехал, купив дачу, в которой он жил, и, как
говорили, на очень выгодных условиях. Двум его коллегам очень хотелось
узнать, что это за условия, но Андермат ответил только:
- О, мы очень легко договорились, к обоюдной выгоде! Если вы пожелае-
те последовать его примеру, - пожалуйста, можно будет столковаться. Ког-
да надумаете, сообщите мне, и мы побеседуем.
Затем явился доктор Латон, а за ним доктор Онора, без супруги, - он
никогда не показывался с ней в обществе.
В гостиной раздавался теперь разноголосый гул разговоров. Гонтран не
отходил от Луизы, тихо говорил ей что-то, наклоняясь к ее плечу, и время
от времени, смеясь, пояснял тем, кто проходил мимо них:
- Стараюсь покорить своего врага!
Мадзелли подсел к дочери профессора Клоша, он уже несколько дней хо-
дил за ней по пятам, и бойкая вдовушка кокетничала с новым поклонником
напропалую.
Герцогиня искоса следила за ними, раздувая ноздри, еле скрывая разд-
ражение; вдруг она встала, прошла через всю гостиную и, прервав уединен-
ную беседу своего врача с рыжеволосой красоткой, властно заявила:
- Мадзелли, не пора ли нам домой?.. Мне что-то нездоровится.
Лишь только они ушли, Христиана, подойдя к Полю, сказала:
- Бедняжка! Как она, должно быть, страдает!
Он опрометчиво спросил:
- Кто страдает?
- Герцогиня. Разве вы не заметили, что она ревнует?
Поль резко ответил:
- Ну, если вы приметесь оплакивать всех назойливых любовниц, у вас и
слез не хватит.
Христиана отошла от него, готовая в самом деле заплакать, - такими
жестокими были для нее эти слова, и, сев подле Шарлотты Ориоль, остав-
шейся в одиночестве, удивленно и растерянно смотревшей на Гонтрана, она
высказала горькую, непонятную для этой девочки мысль:
- Бывают дни, когда хочется умереть.
Андермат в кружке медиков рассказывал о необыкновенном исцелении ста-
рика Кловиса, у которого парализованные ноги уже начали оживать. Он го-
ворил с таким жаром, что никто не мог бы усомниться в его искренности.
С тех пор как он разгадал уловку двух Ориолей и мнимого паралитика и
понял, что в прошлом году его обвели вокруг пальца, воспользовавшись его
страстным желанием уверовать в целительное действие источника, и особен-
но с тех пор как ему пришлось откупиться деньгами от коварных причитаний
старика, он превратил папашу Кловиса в могущественное средство рекламы и
теперь сам великолепно разыгрывал комедию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87