Лошади плелись шагом по длинному трудному подъему. По обеим
сторонам дороги зеленели леса. В коляске все умолкли.
Христиана вспоминала о поездке на Тазенатское озеро. Та же коляска и
теперь и те же в ней люди, но сердца уже не те!.. Все как будто похоже,
а совсем, совсем не то. Но что же изменилось? Почти ничто!.. Она любит
немного больше, он немного меньше... Не изменилось почти ничего. Только
та и разница, что тогда желание зарождалось, а теперь угасает!.. Почти
ничто... Невидимая трещина... Любовь наскучила - вот и все. Ничто, почти
ничто!.. Но вот уже и взгляд любимых глаз изменился. Глаза те же самые,
но уже по-иному видят то же самое лицо. А что такое взгляд? Почти ничто!
Кучер остановил лошадей и сказал:
- Приехали. Сверните направо и ступайте лесом по тропинке. Идите все
прямо, прямо и дойдете.
Все вылезли из коляски, кроме маркиза, - ему не хотелось двигаться в
такую жару. Луиза и Гонтран ушли вперед, а Шарлотта осталась с Полем и
Христианой, которая шла с трудом. Лесная дорожка, показавшаяся им длин-
ной-длинной, вывела на гребень, поросший высокой травой, и они стали
подниматься к кратеру потухшего вулкана.
Луиза и Гонтран уже взобрались на самую верхнюю точку, остановились
там, и оба, высокие, стройные, как будто парили в облаках. Когда все
поднялись туда, впечатлительную душу Поля Бретиньи охватил лирический
восторг.
Вокруг них - впереди, справа, слева - выросли какие-то странные усе-
ченные конусы - одни устремленные вверх, другие приземистые, но все они
сохраняли угрюмый облик мертвых вулканов. Эти грузные горы-обрубки с
плоской, срезанной вершиной тянулись с юга на запад по огромному унылому
плоскогорью, которое поднималось на тысячу метров над Лиманью, нависало
над нею карнизом с востока и севера и уходило к невидимому горизонту,
всегда затуманенному голубоватой дымкой.
Справа поднимался Пюи-де-Дом, выше всех своих братьев, семидесяти или
восьмидесяти вулканов, давно уже спящих непробудным сном; подальше вид-
нелись Гравнуар, Круэль, Педж, Со, Ношан и Ваш; ближе всех вырисовыва-
лись вершины Париу, Ком, Жюм, Трессу, Лушадьер. Огромное кладбище вулка-
нов.
Всех поразила эта картина. А внизу зеленела травяным своим покровом
большая и глубокая воронка - кратер Нюжера, на дне которого еще сохрани-
лись три исполинских темно-коричневых глыбы - лава, извергнутая послед-
ним вздохом чудовища, упавшая обратно в мертвую его пасть и навсегда
застывшая в ней много веков назад.
Гонтран крикнул:
- Я спущусь на дно кратера! Хочу посмотреть, как эти зверюги умирали.
Ну, кто со мной? Побежим под горку!
И, схватив за руку Луизу, он помчался, увлекая ее за собой. Шарлотта
побежала было за ними, потом вдруг остановилась, посмотрела, как они не-
сутся вприпрыжку, держась за руки, и, резко повернувшись, поднялась на
верхушку ската, где сели на траву Поль и Христиада. Дойдя до них, она
упала на колени и, зарывшись лицом в складки платья Христианы, разрыда-
лась.
Христиана все поняла: в последнее время чужое горе причиняло ей такую
же боль, как свое собственное, - и, обняв девушку за плечи, она тоже
заплакала и тихонько шептала:
- Бедная моя девочка! Бедная моя девочка!
Шарлотта все плакала, уронив голову ей на колени, а руками бессозна-
тельно вырывала из земли пучочки травы.
Бретиньи отошел в сторону, делая вид, что ничего не заметил, но это
детское горе, это простодушное отчаяние вдруг возбудило в нем гнев про-
тив Гонтрана. Он, кого глубокие страдания Христианы только раздражали,
был искренне растроган первым разочарованием этой девочки.
Он вернулся и, опустившись на колени возле Шарлотты, сказал:
- Ну, не надо, не плачьте, умоляю вас! Они сейчас вернутся. Успокой-
тесь, не нужно плакать при них.
Она вскочила, испугавшись мысли, что сестра застанет ее в слезах. Но
рыдания все подступали к горлу, и оттого, что она их сдерживала и глота-
ла слезы, на сердце у нее было еще тяжелее. Она лепетала, всхлипывая:
- Да... да... не надо... Я больше не буду плакать. Все уже прошло...
Ничего... Все прошло... Посмотрите, ничего уже не заметно... Правда?
Ведь не заметно?..
Христиана вытерла ее мокрые от слез щеки, потом провела платком по
своему лицу и сказала Полю:
- Пойдите посмотрите, что они там делают. Куда они девались? Их сов-
сем не видно за этими глыбами. А я побуду с девочкой и постараюсь уте-
шить ее.
Бретиньи поднялся и дрожащим от негодования голосом ответил:
- Хорошо... Я пойду... Я их приведу. Но ваш братец будет иметь дело
со мной... Сегодня же. Пусть объяснит свое поведение... Это просто гнус-
но, после того что он нам недавно сказал!
И он стал бегом спускаться на дно кратера.
Гонтран стремглав бежал по крутому скату и тянул за собой Луизу, что-
бы ее подхватывать, поддерживать, ошеломить, испугать, чтобы у нее заня-
лось дыхание. Он увлекал ее насильно, она пыталась остановиться, расте-
рянно вскрикивала:
- Ах, тише! Тише, ради бога! Я упаду! Да вы с ума сошли! Я упаду!
Наконец они добежали до темных глыб и остановились, еле переводя ды-
хание. Потом обошли вокруг них, заглянули в широкую расселину, похожую
на сквозную пещеру.
Когда вулкан, в котором уже иссякала жизнь, извергнул последнюю струю
лавы, у него не хватило сил метнуть ее в небо, как прежде, он только
чуть подбросил ее своим угасающим дыханием, загустевшую, почти холодную,
и она окаменела на его мертвых устах.
- Посмотрим, что там делается, - сказал Гонтран.
И, подталкивая впереди себя Луизу, он вошел под темный свод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87