Он все умел делать в совершенстве - и го-
ворить комплименты, и готовить макароны, да и не только макароны: он во-
обще был прекрасный повар и, повязав в защиту от пятен синий фартук ку-
харки, смастерив себе из бумаги поварской колпак, охотно занимался
стряпней, распевая на итальянском языке неаполитанские песенки, все де-
лал изящно, ни в чем не был смешным, всех забавлял и пленял, вплоть до
придурковатой служанки, которая говорила про него:
- Ну чисто ангелок...
Вскоре его замыслы стали совершенно явными, и Поль уже не сомневался,
что красавец Мадзелли старается влюбить в себя Шарлотту.
И, казалось, это ему удается. Он так ловко умел польстить, был так
услужлив, обладал таким искусством нравиться, что, когда он появлялся, у
девушки лицо озарялось улыбкой удовольствия.
А Поль, не давая себе в этом отчета, занял позицию влюбленного сопер-
ника. Как только Мадзелли начинал увиваться около Шарлотты, Поль подхо-
дил к ней и совсем по-иному, прямее и откровеннее, старался завоевать ее
расположение. Он выказывал ей грубоватую братскую нежность, преданность,
говорил ей: "Право, я очень вас люблю", - но так открыто, с такой прос-
тотой и искренностью, что никто не мог бы счесть это признанием в любви.
Удивившись неожиданному соперничеству, Мадзелли пустил в ход все свое
умение, и когда Бретиньи, уязвленный ревностью, той инстинктивной рев-
ностью, которая жалит мужчину, даже если он еще не любит женщину, а она
ему только нравится, когда Бретиньи по своей природной пылкости нападал,
становился резким и надменным, противник, более изворотливый и никогда
не терявший самообладания, отвечал ему остротами, колкостями и хитрыми,
насмешливыми любезностями.
Борьба возобновлялась каждый день, соперники вели ее с ожесточенным
упорством, хотя ни у того, ни у другого, может быть, и не было вполне
определенной цели. Ни тот, ни другой не желал отступать, как два охотни-
чьих пса, ухвативших одну и ту же добычу.
К Шарлотте вернулась прежняя ее веселость, но теперь в ней сквозило
какое-то новое, более проницательное лукавство, появилось что-то не-
объяснимое, затаенное в улыбке и во взгляде. Казалось, измена Гонтрана
многому ее научила, подготовила к возможности других разочарований, сде-
лала ее более гибкой, вооружила опытом. Она непринужденно лавировала
между двумя вздыхателями, каждому говорила то, что следовало сказать,
чтобы не вызвать столкновения между ними, никогда не оказывала одному
предпочтения перед другим, с каждым в отдельности подтрунивала над его
соперником, предоставляла обоим вести борьбу на равных условиях, но как
будто ни того, ни другого даже и не принимала всерьез. И во всем этом
совсем не было кокетства, а только шаловливый, мальчишеский задор, кото-
рый иногда придает молоденьким девушкам необыкновенное очарование.
Но вот Мадзелли как будто добился предпочтения. Казалось, между ним и
Шарлоттой установилась какаято близость, какое-то тайное согласие. Раз-
говаривая с нею, он играл ее зонтиком или концом широкой ленты, перехва-
тывавшей ее талию, а Поль, видя в этом своего рода моральное обладание,
приходил в ярость и готов был дать итальянцу пощечину.
Однажды, когда все они собрались в доме Ориолей и Бретиньи разговари-
вал с Луизой и Гонтраном, искоса поглядывая на Мадзелли, который вполго-
лоса рассказывал Шарлотте что-то вызывавшее у нее улыбку, он вдруг заме-
тил, что она вся вспыхнула и страшно смутилась: сомнения не было: сопер-
ник объяснился в любви. Она потупила глаза, перестала улыбаться, но слу-
шала, слушала внимательно, и тогда Поль, чувствуя, что не в силах сдер-
жать себя, сказал Гонтрану:
- Послушай, дорогой, выйдем на минутку, прошу тебя.
Граф извинился перед невестой и последовал за своим другом.
Как только они вышли на улицу, Поль взволнованно сказал:
- Милый мой, надо во что бы то ни стало помешать этому итальянцу соб-
лазнить бедную девочку. Она совсем беззащитна перед таким мерзавцем.
- А что, по-твоему, я должен сделать?
- Предупреди ее, что он авантюрист.
- Э, милый мой, это меня не касается.
- Как! Она ведь будет твоей родственницей!
- Да, да, конечно. Но какие у нас основания думать, что у Мадзелли
преступные виды на нее? Он совершенно так же любезничает со всеми женщи-
нами и еще никогда не сделал и не сказал ничего неприличного.
- Хорошо! Если ты не желаешь взять эту обязанность на себя, я сам
разделаюсь с ним, хотя меня это, несомненно, касается гораздо меньше,
чем тебя.
- Ты что ж, влюблен в Шарлотту?
- Я?.. Нет... Но я прекрасно вижу, что за игру ведет этот негодяй.
- Знаешь, дорогой, ты собираешься вмешаться в очень деликатное дело,
и если только ты не влюблен в Шарлотту, то...
- Да не влюблен я... Но прохвостов надо гнать.
- И что ж ты намерен сделать?
- Дать мерзавцу пощечину...
- Вот умно! Лучшее средство, чтобы она влюбилась в него. Вам придется
драться, и ты ли будешь ранен или Мадзелли - все равно в ее глазах он
станет героем.
- А что, например, сделал бы ты?
- На твоем месте?
- Да, на моем.
- Я поговорил бы с девчуркой как друг. Она очень тебе доверяет. Так
вот, я бы ей без обиняков рассказал, что собой представляют эти прохо-
димцы. У тебя такое обличение здорово получилось бы. Ты умеешь говорить
с жаром. И я бы дал ей понять, во-первых, почему он прилип к испанке,
во-вторых, почему он повел атаку на дочку профессора Клоша, в-третьих,
почему он, потерпев поражение, обхаживает теперь девицу Шарлотту Ориоль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87