И ей стало больно, так больно, что она застонала,
и, повернувшись, зарылась лицом в подушку, и разрыдалась. Она рыдала
громко? еле сдерживая крик отчаяния, терзавшего душу.
Она слышала, как неистово билось в груди сердце; каждое его биение
отдавалось в горле, в висках и без конца выстукивало: Поль... Поль...
Поль... Она затыкала уши, чтоб не слышать этого имени, прятала голову
под одеяло, но все равно с каждым толчком сердца, не находившего успоко-
ения, в груди отзывалось: Поль... Поль.
Сиделка сонным голосом спросила:
- Вам нехорошо, сударыня?
Христиана повернулась к ней лицом, залитым слезами, и сказала, зады-
хаясь:
- Нет, я спала... Мне приснился страшный сон...
И она попросила зажечь свечи, чтобы померк в комнате лунный свет.
Под утро она забылась сном.
Она дремала уже несколько часов, когда Андермат привел к ней г-жу
Онора. Толстуха сразу повела себя очень развязно, уселась у постели,
взяла Христиану за руки, принялась расспрашивать, как врач, и, удовлет-
воренная ее ответами, заявила:
- Ну что ж, ну что ж. Все идет нормально.
Потом она сняла шляпку, перчатки, шаль и сказала сиделке:
- Можете идти, голубушка. Если вы понадобитесь, я позвоню.
Христиана, чувствуя к ней отвращение, сказала мужу:
- Принеси ненадолго маленькую.
Как "и накануне, Андермат принес ребенка, умиленно его целуя, и поло-
жил на подушку. И так же, как накануне, мать прижалась щекой к закутан-
ному детскому тельцу, которого она еще не видела, и, ощущая сквозь ткань
его теплоту, сразу прониклась блаженным спокойствием.
Вдруг малютка завозилась и принялась кричать тоненьким, пронзительным
голоском.
- Грудь хочет, - сказал Андермат.
Он позвонил, и в комнату вошла кормилица, огромная, краснощекая,
большеротая женщина, осклабив в улыбке широкие и блестящие костяшки зу-
бов. Эти людоедские зубы даже испугали Христиану. Кормилица расстегнула
кофту, выпростала тяжелую и мягкую грудь, набухшую молоком, точно ко-
ровье вымя. И когда Христиана увидела, как ее малютка присосалась губами
к этой мясистой фляге, ей захотелось схватить свою дочку на руки, отнять
ее у этой женщины; она смотрела на кормилицу с чувством ревности и
брезгливости.
Госпожа Онора надавала кормилице всяких советов, и та, покормив ре-
бенка, унесла его.
Вслед за ней ушел и Андермат. Женщины остались одни.
Христиана не знала, как заговорить о том, что грызло ей душу, боя-
лась, что от волнения потеряется, заплачет, выдаст себя. Но г-жа Онора
принялась болтать, не дожидаясь приглашения. Пересказав все местные
сплетни, она добралась до семейства Ориолей.
- Славные люди, - говорила она, - очень славные. А если б вы знали,
какая у них была мать! Уж такая работящая, такая хорошая женщина. Деся-
терых стоила. Дочки обе в нее пошли.
Она собиралась было перейти к другой теме, но Христиана спросила:
- А вам которая больше нравится: Луиза или Шарлотта?
- Я-то больше люблю Луизу, невесту вашего братца, она серьезнее, хо-
зяйственное, у нее во всем порядок. А моему мужу больше по душе младшая.
У мужчин, знаете ли, другие вкусы, не такие, как у нас.
Она умолкла. Христиана, чувствуя, что мужество ее слабеет, с трудом
выговорила:
- Мой брат часто встречался у вас со своей невестой?
- Ну еще бы, сударыня, очень часто, чуть не каждый день. Все у меня и
сладилось, все. Я не мешала им беседовать Что ж, молодость! И, знаете,
как мне было приятно, что и младшая не в обиде, раз она приглянулась
господину Полю.
Христиана, задыхаясь, спросила:
- Он ее очень любит?
- Ах, сударыня! Уж так любит, так любит! За последнее время совсем
голову потерял. А потом, знаете ли, когда итальянец - ну тот, что увез
дочь у доктора Клоша, - стал увиваться вокруг Шарлотты, так, для пробы,
только поглядеть, не клюнет ли у него, я думала, что господин Поль вызо-
вет его на дуэль... Ах, если б вы видели, какими злыми глазами он смот-
рел на итальянца! А на нее посмотрит так, будто перед ним пресвятая ма-
донна. Приятно видеть такую любовь!
И тогда Христиана стала расспрашивать обо всем, что совершалось на
глазах этой женщины, что говорили влюбленные, что они делали, как ходили
на прогулку в долину Сан-Суси, где столько раз Поль говорил ей когда-то
слова любви К великому удивлению толстухи, она задавала такие вопросы,
какие никому не могли бы прийти в голову, потому что она непрестанно
сравнивала, вспоминала тысячи подробностей истории своей любви, начав-
шейся прошлым летом, изящное ухаживание и тонкое внимание Поля, его
изобретательность в стремлении понравиться, все милые, чарующие, нежные
заботы, в которых сказывается властное желание мужчины пленить женщину.
Ей хотелось знать, расточал ли он все эти соблазны перед другой, с преж-
ним ли жаром вел новую осаду, чтоб покорить другую женскую душу непрео-
долимой силой страсти.
И всякий раз, как Христиана узнавала в рассказах старухи какую-нибудь
знакомую черточку, волнующий сердце нежданный порыв чувства, так щедро
изливавшегося у Поля, когда им овладевала любовь, она страдальчески
вскрикивала: "Ах!"
Удивленная этими странными возгласами, г-жа Онора усиленно старалась
заверить, что она нисколько не выдумывает.
- Истинная правда, ей-богу, как я говорю, так все и было. Никогда не
видела, чтобы мужчина так влюблялся!
- Он читал ей стихи?
- А как же! Читал. И все такие красивые.
Наконец обе они умолкли, и слышалась только тихая, однообразная пе-
сенка кормилицы, убаюкивавшей ребенка в соседней комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87