Будь она еще прекраснее, но равнодушнее к своей красоте, она не обладала бы той обольстительностью, которая влюбляла в нее почти всех, кому не был чужд от природы самый характер ее очарования.
Вскоре, немного устав стоять, она сказала своему изображению, все еще улыбавшемуся ей (изображение в тройном зеркале зашевелило губами, повторяя ее слова): "Мы еще посмотрим, сударь". Потом, пройдя через комнату, она села за письменный стол.
Вот что она написала:
"Дорогой господин Мариоль! Зайдите поговорить со мною завтра, часа в четыре. Я буду одна, и, надеюсь, мне удастся успокоить Вас относительно той мнимой опасности, которая Вас страшит.
Я Ваш друг и докажу Вам это.
Мишель де Бюрн".
Как скромно она оделась на другой день, чтобы принять Андре Мариоля! Простое серое платье - светло-серое, чуть лиловатое, меланхоличное, как сумерки, и совсем гладкое, с воротником, облегавшим шею, с рукавами, облегавшими руки, с корсажем, облегавшим грудь и талию, и юбкой, облегавшей бедра и ноги.
Когда он вошел с несколько торжественным выражением лица, она направилась ему навстречу, протянув руки. Он поцеловал их, и оба сели; она молчала, желая удостовериться в его смущении.
Он не знал, с чего начать, и ждал, чтобы она заговорила.
Наконец она решилась.
- Ну что ж! Приступим прямо к главному вопросу. Что случилось? Вы мне написали, знаете ли, довольно дерзкое письмо.
Он ответил:
- Знаю и приношу вам свои извинения. Я бываю и всегда был со всеми чрезвычайно, до грубости откровенен. Я мог бы удалиться без тех неуместных и оскорбительных объяснений, с которыми я к вам обратился. Но я решил, что честнее поступить сообразно со своим характером и положиться на ваш ум, хорошо мне известный.
Она возразила с состраданием, но втайне довольная:
- Постойте, постойте! Что за бред!.. Он перебил ее:
- Лучше об этом не говорить...
Она живо прервала его:
- А я пригласила вас именно для того, чтобы поговорить об этом. И мы будем говорить до тех пор, пока вы не убедитесь окончательно, что вам не грозит решительно никакой опасности.
Она засмеялась, как школьница, а ее скромное платье придавало этому смеху что-то ребяческое.
Он прошептал:
- Я вам написал правду, истинную правду, страшную правду, которая пугает меня. Она опять стала серьезной.
- Пусть так, мне это знакомо. Через это проходят все мои друзья. Вы написали мне также, что я отчаянная кокетка; признаю это, но от этого никто не умирает, никто даже, кажется, особенно не страдает. Случается то, что Ламарт называет "кризисом". Вы как раз н находитесь в состоянии кризиса, но это проходит, и тогда впадают.., как бы это сказать.., в хроническую влюбленность, которая уже не причиняет страданий и которую я поддерживаю на медленном огне у всех моих друзей, чтобы они были мне как можно преданнее, покорнее, вернее. Ну что? Согласитесь, что я тоже искренна, и откровенна, и резка Много ли вы встречали женщин, которые осмелились бы сказать то, что я вам сейчас говорю?
У нее был такой забавный и решительный вид, такой простодушный и в то же время задорный, что он не мог не улыбнуться.
- Все ваши друзья, - сказал он, - люди, уже не раз горевшие в этом огне, прежде чем их воспламенили вы. Они пылали и обгорели, им легче переносить жар, в котором вы их держите А я еще никогда не испытал этого И с некоторых пор я предвижу, что если отдамся чувству, которое растет в моем сердце, это будет ужасно.
Она вдруг стала непринужденно простой и, склонясь к нему, сложив на коленях руки, сказала:
- Слушайте, я не шучу. Мне грустно терять друга из-за страха, который кажется мне призрачным Вы полюбите меня - пусть так. Но нынешние мужчины не любят современных женщин до такой степени, чтобы действительно страдать из-за них. Поверьте мне, я знаю и тех и других Она замолчала, потом добавила со странной улыбкой, как женщина, которая говорит правду, воображая, что лжет:
- Полноте, во мне нет того, за что можно было бы влюбиться в меня без ума. Я слишком современна. Поверьте мне, я буду вам другом, хорошим другом, к которому вы по-настоящему привяжетесь, но и только, - уж я об этом позабочусь.
Потом она заговорила еще серьезнее:
- Во всяком случае, предупреждаю вас, что сама я неспособна по-настоящему увлечься никем, что я буду относиться к вам так же, как ко всем остальным, как к тем, к кому я отношусь хорошо, но не больше того Я не выношу деспотов и ревнивцев. От мужа я вынуждена была все переносить, но от друга, просто от друга, я не желаю терпеть любовной тирании, отравляющей сердечные отношения. Видите, как я мила с вами? Я говорю по-товарищески, ничего не скрывая. Согласны вы на честный опыт, который я вам предлагаю? Если из этого ничего не выйдет, вы всегда успеете удалиться, как бы ни был тяжек ваш недуг. А с глаз долой - из сердца вон Он смотрел на нее, побежденный звуком ее голоса, ее жестами, всей опьяняющей прелестью ее существа, и прошептал, покоренный и трепещущий от ее близости:
- Я согласен. И если мне будет тяжело, тем хуже для меня. Вы стоите того, чтобы ради вас страдали. И госпожа Бюрн прервала его - А теперь не будем больше говорить об этом, - сказала она. - Не будем никогда И перевела разговор на темы, уже не волновавшие его.
Через час он вышел от нее, терзаясь - потому что любил ее, и радуясь потому что она просила его, а он ей обещал не уезжать.
Глава 3
Он терзался, потому что любил ее. В отличие от заурядных влюбленных, которым женщина, избранница их сердца, предстает в ореоле совершенств, он увлекся ею, взирая на нее трезвым взглядом недоверчивого и подозрительного мужчины, ни разу в жизни не плененного до конца. Его тревожный, проницательный и медлительный ум, всегда настороженный, предохранял его от страстей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55