Проснулась итальянка примерно без четверти одиннадцать; светлячок все еще поблескивал у нее в волосах. Заметив, что она пошевелилась, я сказал:
— Скоро Генуя, сударыня.
Она ничего не ответила, только пробормотала, словно одолеваемая навязчивой и тягостной мыслью:
— Что же мне делать?
Потом, без всякого перехода, спросила:
— Хотите, я поеду с вами?
Я так опешил, что даже не понял:
— Как это с нами? Что вы имеете в виду? Она повторила, накаляясь все сильнее:
— Хотите, я сразу поеду с вами?
— Конечно, хочу, но куда вы собираетесь ехать? Куда вас отвезти?
Она с великолепным безразличием пожала плечами.
— Куда угодно. Мне все равно. И дважды повторила:
— Che mi fa ?
— Но мы-то едем в гостиницу. Совсем уж презрительно она бросила:
— Можно и туда.
Я повернулся к Полю и промямлил:
— Нас спрашивают, хотим ли мы, чтобы она ехала с нами.
Полнейшая растерянность приятеля вернула мне самообладание. Поль лепетал:
— С нами? Куда? Зачем? То есть как?
— Ничего я не знаю. Она сделала мне это странное предложение крайне возбужденным тоном. Я предупредил, что мы едем в гостиницу; она ответила — «Можно и туда». По всей вероятности, она без гроша. Но как бы то ни было, знакомства завязывает очень своеобразно. Поль заволновался и возбужденно воскликнул:
— Разумеется, я согласен. Скажи ей, что мы отвезем ее куда угодно.
Затем, поколебавшись, с беспокойством добавил:
— Надо бы только узнать, с кем она собирается ехать — с тобой или со мной.
Я повернулся к итальянке, которая, казалось, даже не прислушивалась к разговору — она погрузилась в обычную свою апатию:
— Мы будем счастливы взять вас с собой, сударыня. Однако моему приятелю хотелось бы знать, на чью — мою или его — руку вы предпочли бы опереться.
Широко раскрыв огромные черные глаза, она с легким удивлением воззрилась на меня и проговорила:
— Сhe mi fa?
Я пояснил:
— Насколько помнится, друга-мужчину, который заботится о женщине — предупреждает ее желания, выполняет прихоти, потакает капризам, — у вас в Италии называют palito. Кого же из нас избрали бы вы своим palito?
Она без колебаний отрезала:
— Вас.
Я вновь повернулся к Полю:
— Тебе не везет, мой милый: она предпочла меня. Он зло отпарировал:
— Твое счастье.
Потом подумал и засомневался:
— Ты в самом деле решил взять с собой эту потаскушку? Она испортит нам всю поездку. Что нам делать с женщиной, похожей черт знает на что? Нас с ней ни в одну приличную гостиницу не пустят!
Но теперь итальянка нравилась мне куда больше, чем вначале, и я всерьез, да, да, всерьез вознамерился увезти ее с собой. Более того, мысль об этом восхищала меня, и я уже чувствовал, как по жилам моим пробегает легкая дрожь ожидания, которую испытываешь, предвкушая ночь любви.
Я возразил:
— Отступать поздно, милый мой: мы дали обещание. Ты сам посоветовал мне сказать ей «да». Он буркнул:
— Глупости! Впрочем, поступай как знаешь. Раздался свисток, поезд замедлил ход: мы прибыли. Я вышел из вагона и помог выбраться своей новой подруге. Она легко спрыгнула на перрон и, когда я предложил ей руку, оперлась на нее с видимым отвращением. Истребовав и получив багаж, мы направились в город. Поль шагал молча: он явно нервничал. Я спросил его:
— В какой гостинице остановимся? «Город Париж», пожалуй, не подойдет: туда неудобно являться с женщиной, тем более с этой итальянкой.
Поль подхватил:
— Вот именно! С особой, которая больше смахивает на девку, чем на герцогиню. Ну да ладно, дело не мое. Думай сам.
Я встал в тупик. Я заранее написал в «Город Париж» с просьбой оставить за нами номера, но теперь… Словом, я не знал, как быть.
За нами следовали два носильщика с чемоданами. Я продолжал:
— Отправляйся, пожалуйста, вперед. Предупреди, что мы сейчас приедем. Кроме того, намекни хозяину, что со мной.., э-э.., приятельница и нам нужны совершенно обособленные номера: мы не хотим встречаться с другими постояльцами. Хозяин поймет. В зависимости от его ответа мы и решим.
Поль заворчал:
— Благодарю, но такая роль и такие поручения не для меня. Я здесь не затем, чтобы добывать тебе апартаменты и печься о твоих удовольствиях.
Я не сдавался:
— Полно злиться, милый мой. Жить в хорошей гостинице всегда лучше, чем в плохой, а попросить у хозяина три отдельных комнаты с общей столовой
— невелик труд.
Я нажал на слово «три», и это убедило Поля. Он обогнал нас и на моих глазах скрылся в подъезде большой красивой гостиницы, а тем временем я, неотступно сопровождаемый двумя носильщиками, таскал по другой стороне улицы свою неразговорчивую итальянку, которую держал под руку.
Наконец вернулся Поль с лицом столь же угрюмым, как у моей подружки.
— Сделал, — объявил он. — Нас поместят, но комнат всего две. Устраивайся как знаешь.
Я сконфуженно двинулся за ним: мне было стыдно входить в гостиницу с такой сомнительной спутницей.
Нам действительно отвели два номера с небольшой гостиной посередине. Я заказал холодный ужин, потом чуточку нерешительно обратился к итальянке:
— Мы сумели получить только две комнаты, сударыня. Выбирайте любую.
Она ответила неизменным Che mi fa? Тогда я поднял с полу ее черный деревянный баул, настоящий сундучок для прислуги, и отнес его в номер справа, который облюбовал для нее.., для нас. На ящике была бумажная наклейка с надписью по-французски: «Мадмуазель Франческа Рондоли, Генуя».
Я полюбопытствовал:
— Вас зовут Франческа?
Она не ответила, только кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10