– со значением обращаюсь к ней, и она вроде меня понимает. Во всяком случае, бежит со всех ног к ближайшей телефонной будке, откуда, надеюсь, вызовет компетентных динов.
Тем временем я осматриваю новое – и теперь уже для него бесполезное – тело Наделя, обшаривая труп в поисках любой информации, не захваченной двумя велосипедистками. По части информации поиски не приносят ничего, однако в кармане шортов обнаруживается увесистая связка ключей, которую я тут же перекладываю в свой собственный карман.
Ожидая появления «скорой помощи», я прикрываю Наделя от прохожих и делаю вид, будто разговариваю с лежащей на земле афроамериканкой.
– Вы почувствуете себя лучше, как только что-нибудь съедите, – обращаюсь я к телу. – Через минуту-другую все будет в полном порядке.
– Дорогу, дорогу! – покрикивает фельдшер. С ним еще двое, все Карнотавры, судя по запаху. Они склоняются над распростертым телом Наделя, о чем-то переговариваются. Правило здесь одно: убрать дина в безопасное место, с человечьих глаз долой. Они кладут тело Наделя на носилки и катят его/ее к капоту машины. Жаждавшая крови разочарованная толпа рассеивается.
Когда мы остаемся одни, ко мне обращается главный фельдшер:
– Вы все видели?
– Всего не видел, но был рядом.
– Не хотите объяснить, что здесь произошло?
– Нет времени для объяснений, но вечером вы можете позвонить мне в гостиницу. – Я сообщаю, как связаться со мной, диктую данные удостоверения и осторожно предупреждаю его, что если вдруг облачение зарегистрировано (мое – так нет), то вряд ли на имя того дина, что внутри.
Угрюмо выслушав мои слова, он садится в машину.
– О, кстати говоря, – кричу я вдогонку, – вам придется отыскать другого коронера для вскрытия!
– Зачем? – удивляется фельдшер. – Тот парень отлично справляется с подобной работой.
– Да, но он в отпуске. Уехал ненадолго.
Нет времени менять облачение. Я не знаю, кто послал убийц к Наделю, не знаю, посланы ли они за мной. Лучше пока оставаться неузнанным. Я крадусь по подземным проходам у городского муниципалитета, стараясь отыскать служебный вход в морг. Если я смогу пробраться в кабинет Наделя незамеченным…
Поиски ни к чему не приводят. Придется ломиться через главный вход. Вэлли, ассистент коронера, возвышается за стойкой, и я почти готов к тому, что он впадет в истерику и кинется звать на помощь охранников, как только я появлюсь в дверях. Но я совершенно не похож на парня, который штурмовал его девять месяцев назад; я всего лишь очередной потерявший родственника мужчина, с годами раздавшийся, и его вшивый человеческий нос не способен раскрыть мой обман.
– Она… она здесь… моя Мертл? – бормочу я.
– Простите? – Вэлли уже сконфужен – отлично.
– Моя Мертл, она… они говорят, случился удар… удар…
– Я… я не знаю, сэр, э-э… Я посмотрю в журнале. Фамилия?
– Литтл.
– Мертл Литтл? – в голосе его ни малейшего сомнения, а я с трудом сдерживаю смех. Надрывисто кашляю и принимаюсь рыдать, зарыв лицо в ладони. Вэлли листает регистрационную книгу морга.
– Не могу отыскать. Когда она?…
– Несколько часов назад, я не знаю. Пожалуйста… вы должны ее найти… пожалуйста…
Я цепляюсь за воротник белого халата Вэлли и тяну, взывая о помощи.
– Может быть, вам лучше вернуться в больницу…
– Они сказали мне идти сюда…
– Сказали?
– Только что. Пожалуйста, моя Мертл…
Вэлли хватает телефонную трубку, набирает номер и говорит с кем-то на другом конце, все более распаляясь. Чуть не оглушив меня своим криком, Вэлли швыряет трубку и вылетает из-за стойки с праведным негодованием на лице.
– Я не знаю, что за чертовщина здесь происходит, – шипит он, – но я, мистер Литтл, намерен отыскать вашу жену.
– Спасибо вам, молодой человек. Спасибо. – Я продолжаю извергать потоки слез, пока Вэлли выходит за дверь, пересекает вестибюль и начинает подниматься по лестнице. Как только он скрывается, глаза мои мгновенно высыхают и я перехожу к делу.
Дверь морга открыта, так что первая часть оказывается простой и приятной. А вот в кабинете Наделя приходится перепробовать все ключи из связки, прежде чем отыскивается подходящий. Комната, кажется, ничуть не изменилась с тех пор, как я покинул ее: опрятная, аккуратная, скучная. Вся моя надежда на картотечный шкаф: четыре ящика с особым ключом для каждого отделения – зря, что ли, такие предосторожности, что-нибудь да отыщется.
Эти ключи видно сразу, и двери шкафа беззвучно расходятся передо мной. В каждом отделении сотни бумажных папок, на каждой дата смерти, и расставлены они по алфавиту. Я просматриваю отделения «М» и «В», пытаясь найти то, чего здесь нет: протоколы о вскрытии Макбрайда и Эрни. И я знаю, где эти папки, – зажаты в потных ладошках пухленьких хихикающих велосипедисток.
Не найдя ничего и жалея о потерянном времени, я уже готов бросить это дело, когда замечаю еще одно маленькое отделение в глубине нижнего отсека – запертый металлический ящик. Чтобы отпереть ящик, требуется еще один ключик из связки, такой маленький, что я чуть не проглядел его. Внутри оказываются не папки, а красная кожаная записная книжка на спирали, идеально подходящая для записи имен, адресов и тому подобного. Я, предвкушая невиданные открытия, нетерпеливо переворачиваю страницы, но там нет ничего, кроме непонятных букв и номеров. К примеру: «6800 ДРЭВ. 3200 ДРЭВ». Не совсем то, что нужно для раскрытия этого дела.
Но под записной книжкой лежит расчетная – Первого национального банка, и, похоже, доктор Надель последнее время клал на свой счет некие суммы. А именно, 28 декабря, через три дня после того, как Раймонд Макбрайд был обнаружен мертвым в своем кабинете, а потом время от времени в течение всего последнего года, причем суммы вкладов соответствуют числам в записной книжке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100