– А Джул сегодня здесь? – спросил я, покрутившись на месте, чтобы она имела доступ к моим пахучим железам.
– Да не хочу я тебя нюхать, – рявкнула она. – И так нюхаю всех придурков, которые шляются тут день-деньской, хватит с меня!
– Просто скажите нам, на месте ли Джул, – сказал Эрни.
– Угу, тут она.
Сердитая тетка нажала маленькую кнопочку под стойкой, и дверь в музей с жужжаньем отворилась:
– В глубине.
– Я знаю, куда идти, – сказал я и повел Эрни в темноту.
Мы прошли через комнату ужаса, где обычно становится жутко, но как только мы преодолели шок от того, как же с течением времени скульптура Майкла Джексона стала похожа на изображение его сестры Латойи, то зашли в настоящий Зал Ужасов, заполненный огромными фигурами Франкенштейна, человека-оборотня и нескольких реально существовавших серийных убийц.
Мы шли вглубь музея. По дороге попалась пара-тройка туристов (все – человеческие особи). Наконец, мы добрались до гвоздя программы – диорамного павильона, в котором располагались военные медики из войсковой части 4077 – приятная компашка из сериала «Военно-полевой госпиталь» (M.A.S.H.). Ну, вы помните: никакого сюжета и корейская война в три раза длиннее, чем нужно. Ястребиный Глаз Пирс и Радар, а также остальные члены этой чудаковатой команды теперь каждый день оккупировали наш мир с помощью почти трех тонн воска и парочки пластиковых армейских палаток, с виду не слишком надежных.
– Когда я в последний раз с ней виделся, она перебралась в мастерскую за этим павильоном, – сказал я, проводя Эрни мимо частично растаявшего капитана БиДжея Ханникатта к маленькой палатке. Я несколько раз стукнул в дверь, и через несколько секунд внутри пластикового сооружения раздалось приглушенное шарканье.
– Повернитесь, – раздался скрипучий голос, в котором слышались похотливые нотки.
– Джул, это я. Винсент.
– Тогда ты знаешь правила, красавчик. Повернитесь.
Около глазка в двери открылось маленькое окошко, и я с готовностью подставил шею, прислонившись к проволочной сетке, предоставив пахучие железы для проверки. За защитным экраном раздался глубокий вдох, через мгновение я ощутил запах нашей собеседницы – он выражал удовлетворение, и еще через секунду раздался щелчок замка.
Когда дверь отворилась, то я обратил внимание, что в помещении густо разлит запах искусственного человеческого парфюма, которые практически перебивал естественный аромат Джул – аромат лимонного десерта. Должно быть, она снова выливает на себя по полбутылке «Obsession». Дурная привычка людей, от которой, по-видимому, Джул никак не избавится. Мы вошли и увидели, как Джул с важным видом возвращается в свою мастерскую, покачивая при ходьбе упругой попкой. Сегодня на ней были джинсы в обтяжку и блузка без рукавов, застегнутая всего на две пуговички. Длинные вьющиеся черные локоны доходили до тонкой талии, а ноги были идеальной формы. Для женщины она была бы просто секс-бомбой.
Увы, она – велоцираптор, а что еще хуже – самец.
– Закройте дверь, мальчики, – промурлыкал самый мой любимый динозавр-трансвестит. – Так мило снова увидеть вас.
– Меня сейчас стошнит, – проворчал мне на ухо Эрни, но я сурово посмотрел на него. Динозавры нередко бывают гомосексуалистами, но вид самца динозавра в костюме человеческой самки – двойной обман, и для большинства динозавров это уж слишком. Да, существует такая вещь, как травля гомосексуалистов, но травля травлей, однако остракизм не знает границ, когда речь заходит о динозавре, страдающем кроссгендерным расстройством, то есть, проще говоря, трансвестите. В результате Джул большую часть времени проводит в этой тесной пыльной комнатенке, подальше от общественного мнения, занимаясь восстановлением масок с помощью запатентованной методики.
Мы последовали за нашей хозяйкой, быстро миновали короткий коридор и оказались в мастерской. На деревянном полу рядком стояли большие разноцветные восковые шары. Обстановка в студии была скромной, можно сказать, спартанской: бетонные стены безо всяких украшений, сверху свисала сложная система стеллажей, прикрепленная к потолку толстыми железными зажимами. В ящиках, шкафчиках и ячейках лежали орудия труда Джул: скальпели, шприцы, шпатели, деревянные молотки. Тут же можно было увидеть и несколько образцов готовых изделий, чтобы клиенты заранее могли посмотреть, как они будут выглядеть после выполнения заказанной процедуры. На стенах висели фотографии крупным планом, демонстрирующие в деталях, как выглядел объект «до» и «после».
– Ты пришел обновить свои губки, Винсент-душка? – спросила Джул, заняв место за своим широким дубовым столом. – Ммм, мы можем сделать их чуть более пухленькими, гладенькими, чтобы их приятно было целовать.
Я улыбнулся и сказал:
– Нет, мы здесь не поэтому.
– Разумеется, вы здесь не поэтому, но ведь провести небольшую процедурку еще никому не повредило. Не только нам, девочкам, необходимы подтяжки. Десятиминутная операция, и ты в ажуре, – Джул поманила меня к себе, как всегда ее кривлянья казались мне забавными, и я покорно шагнул навстречу ее объятьям. Она слегка потянула за верхнюю губу моей маски, проведя по ней длинным красным ноготком. – Один разрез по основной линии, затем вводим имплантант, двадцать кубиков воска, снова зашиваем, разравниваем, и внезапно Винсент становится не мальчиком, а картинкой.
– Отстань от нас со своими губами. Нам нужна кое-какая информация, – выпалил Эрни.
Джул снова уселась за стол, тяжело плюхнувшись на простой деревянный стул. Ее глаза встретились с моими, в них застыли удивление и легкая обида.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17