– Вы ошибаетесь.
– Вы сделали все, что могли, – добавил Хью.
– Все равно она не твоя, – пробормотал Джо.
Хью словно окаменел. Что-то очень похожее сказал ему Джошуа при первой встрече.
– Повтори, пожалуйста, – попросил он. – Она не – чья?
Что-то здесь шло не так. Черт возьми, здесь все шло не так. Но вдобавок еще имелся какой-то глубокий подтекст. Хью это явственно чувствовал. «Не подпускайте его ко мне». За этим крылось что-то большее, чем ссора альпинистов во время отступления. Большее, чем злость мальчишки, доведенного до полного изнеможения сумасбродными рывками Огастина. Это началось до подъема.
Мальчишка, совершенно явно, был перепуган. Он боялся огня, боялся Огастина – настолько боялся, что даже не решился сесть рядом с ним и укрылся за Хью и Льюисом, чтобы напарник не мог до него дотянуться.
– Так… – Вот и все, что пробормотал Огастин в ответ на реплику Джо.
– Я вам объясню, куда делась веревка. Она взяла ее с собой. Как только Джошуа поджег лес, она поднялась в свой лагерь в Глазу и втянула веревку за собой. Анди там. Она ждет нас.
– Джошуа? – переспросил Льюис.
Огастин поднял рацию, как будто она могла подтвердить все его утверждения.
– Неандерталец угробил сам себя. Его обложили со всех сторон, он почуял это, вот и поджег лес. Сгорел сам и заодно спалил Кэсс. Вы разве не слышали, как он там поджаривался?
Так вот кто там кричал, понял Хью.
У Льюиса был растерянный вид. Он-то проспал развитие событий и увидел лишь последствия.
Хью восстановил в памяти крики животных, которые услышал в начале пожара. Он поражался, как же сразу не сообразил очевидного. Джошуа, конечно же, взял факел и побрел через сухой лес. А потом подул ветер.
– Какие новости? – спросил он. – Там что, очень плохие дела?
– Хуже всего было здесь, прямо под нами, – ответил Огастин. – Они перехватили пожар возле Навозной кучи и остановили встречным палом. Кое-где еще сохранились очаги, но огонь по большей части догорает. Часть асфальта на дороге расплавилась. Парк закрыли. А в остальном все как всегда.
– Нет, все изменилось, – возразил Льюис.
Если бы ничего не изменилось, они продолжали бы восхождение.
– Внизу, возможно, и изменилось. Но не здесь. Мы не изменились, – сказал Огастин.
– На стене случилось бог знает что. Украли тело. Лес сгорел. Мы отрезаны от мира.
Огастин махнул рукой, как бы отбрасывая в сторону все эти слова. Падение, пожар, отрезанность… все это происходило где-то там, за миллион миль отсюда.
– Мы в полном порядке. Вершинная группа стоит наготове. Носилки собраны, якоря подготовлены. Мне нужно лишь сказать одно слово, и они спустят носилки к нам. Завтра утром мы сможем вытащить ее.
«Мы… нам…» Хью уловил скрытый намек. Льюис – нет. Он и подумать не мог ни о чем таком. Это было вне его понимания.
– Вы пойдете назад? Этой же ночью?
– А зачем, по-вашему, я сюда приперся? – чуть ли не на ухо ему проговорил Огастин.
Льюис раскрыл рот, наконец-то сообразив, что Огастин вернулся со стены Троянок не для того, чтобы отвести перепуганного мальчика в безопасное место. Он пришел, чтобы попытаться обменять его на мужчину. Подбородок Льюиса утонул в его бычьей шее.
– Нет. – Он резко помотал головой. – Должны быть какие-то пределы. Абсолютно. Никаких!
Огастин без единого слова сбросил его со счетов. Мальчика он уже сбросил. Теперь он говорил только с Хью.
– На всем пути поперек и до высшей точки нашего подъема провешены веревки. – Он не приглашал. Не упрашивал. Не требовал. Лишь сообщал необходимые факты.
Хью не отводил взгляда от кроваво-красных глаз. Огастин оценивал его. В свою очередь он оценивал Огастина. И сам оценивал себя.
– Сейчас ночь. Вы предлагаете совершить траверс. Свет наших фонарей не пробьет дым. Нам придется идти вслепую.
– Вслепую мы шли сюда, – возразил Огастин. – Именно поэтому мы и потратили целый день. Впрочем, это нас не остановило. А теперь по всему пути висят веревки.
– Вы действительно думаете, что она еще жива?
Хью должен был прямо высказать свое сомнение. И то, как поведет себя Огастин – взорвется в яростном протесте или, напротив, разнюнится, – позволит принять окончательное решение.
– Я знаю только то, что у меня сохранилась надежда, – ответил Огастин. Он не сердился на тупость Хью. Он не пытался подбирать холодные фальшивые факты, чтобы вырвать у него согласие. – Возможно, ее уже нет. Но узнать наверняка можно только одним способом.
Двое мужчин смотрели друг на друга.
– Отвяжись от него, – сказал Льюис Огастину.
Огастин пропустил эти слова мимо ушей. Его внимание было сосредоточено на Хью. Это с ним он вел переговоры, не имевшие никакого отношения к Льюису.
– Утром, – заключил он. – Ночью отдохнем. Пусть дым хоть немного осядет. А с рассветом поскачем. Лады?
– Брось это дело, Хью. Ты не сможешь вернуть Энни.
– Анди, – поправил его Огастин.
– Я говорю с моим другом, – рявкнул Льюис, – о его жене!
Лицо Огастина помрачнело, а потом внезапно прояснилось.
– Энни… – проговорил он.
– Я вовсе не пытаюсь вернуть ее, – сказал Хью Льюису.
– Тогда кончай это, напарник. Это было бы большой ошибкой. Мы уходим со стены.
Хью позабавила последняя фраза – «уходим со стены». Они находились на высоте добрых полумили от земли. Он улыбнулся в ответ.
– Я не шучу. Все обращено против нас и непрерывно меняется. Началось с одного, перешло в другое и так далее, – настойчиво сказал Льюис. – Взгляни правде в лицо. Мы были обречены на поражение еще до того, как покинули равнину.
Хью продолжал рассматривать Огастина. Он сам вышел из пустыни со столь же красными глазами, как у этого парня, такими же растрескавшимися губами и голосом, похожим на скрежет проржавевшей жести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99