– Они смотрят на это каждый день.
– Переверни страницу, Гретхен, – велела Нэнси.
Следующая страница была посвящена половой системе мужчин.
Мы замолчали и только смотрели в книгу. Наконец Нэнси сказала:
– Все, как у моего брата.
– Откуда ты знаешь, как у твоего брата? – спросила я.
– Он иногда ходит по дому голый, – сказала Нэнси.
– Мой отец тоже иногда ходил голый, – вставила Гретхен. – Но в последнее время перестал.
– Моя тетя прошлым летом ходила на нудистский пляж, – вспомнила Дженни.
– Правда что ли? – не поверила Нэнси.
– Да, целый месяц, – подтвердила Дженни. – И мама потом три недели с ней не разговаривала. Она считала, что это позор. Тетя разошлась с мужем.
– Из-за нудистского пляжа? – спросила я.
– Нет, – сказала Дженни. – Она была разведена еще раньше.
– А что, по-твоему, они там делают? – поинтересовалась Гретхен.
– Просто слоняются голые, вот и все. Тетя говорит, там все очень спокойно. Но я никогда не стану ходить голой – ни перед кем!
– А как же – когда ты выйдешь замуж?
– Даже тогда.
– Подумаешь, скромница!
– И вовсе нет! При чем тут это!
– Когда вырастешь, будешь думать по-другому, – заверила ее Нэнси. – Еще захочешь, чтобы все на тебя смотрели. Как на этих девиц из «Плейбоя».
– Каких еще девиц из «Плейбоя?» – удивилась Дженни.
– Ты что, никогда не держала в руках «Плейбой»?
– Откуда я его возьму? – спросила Дженни.
– У меня отец его получает, – брякнула я.
– Значит, он у тебя есть? – заинтересовалась Нэнси.
– Конечно.
– Тогда принеси!
– Сейчас? – спросила я.
– Ну да.
– Ну, это я не знаю, – замялась я.
– Послушай, Маргарет, – Гретхен смогла взять у своего отца его медицинскую энциклопедию, думаешь, ей было легко? А ты только покажешь – и все.
В общем, я открыла дверь спальни и спустилась вниз по лестнице, пытаясь вспомнить, где я видела последний номер. У мамы я спрашивать не хотела. Не потому, что я считала таким зазорным показывать его подругам. В конце концов, ведь отец получал его… Хотя мне кажется, что в последнее время отец его прячет, потому что я перестала видеть его в газетнице, где он всегда бывал раньше. Наконец я нашла его в ящике отцовского стола. Я подумала, что если мама меня застукает, я скажу, что мы делаем себе альбомы и нам нужны старые журналы, из которых можно что-нибудь вырезать. Но она не застукала.
Нэнси открыла журнал как раз в середине, на фотографии голой девицы. На предыдущей странице рассказывалась ее история. Девицу звали Хилари Брайт, и ей было восемнадцать лет.
– Восемнадцать! Всего на шесть лет старше нас, – воскликнула Нэнси.
– Но вы посмотрите на ее габариты. Вот это да! – изумилась Дженни.
– Думаете, мы тоже будем такими в восемнадцать? – спросила Гретхен.
– По-моему, тут что-то не так, – усомнилась я. – У нее же пропорции неправильные.
– Интересно, Лора Дэнкер уже так выглядит? – спросила Дженни.
– Пока еще нет, – сказала Нэнси. – Но в восемнадцать будет наверняка.
Пятьдесят раундов «И раз, и раз…» завершили наше собрание.
Глава 12


Одиннадцатого декабря бабушка отправилась в трехнедельный круиз по Карибскому морю. Она путешествовала каждый год. В этом году мне разрешили ее проводить. Мама подарила бабушке шелковый зеленый мешочек для украшений: чтобы были в сохранности. Он был очень красивый, с белой бархатной подкладкой. Бабушка сказала «спасибо» и добавила, что все ее украшения – для «ее Маргарет», и потому их надо содержать в порядке. Бабушка всегда напоминает мне, что никто не живет вечно и что все, что у нее есть, предназначено для меня, а я терпеть не могу, когда она об этом заговаривает. Однажды она поделилась со мной, что ее адвокат уже составил завещание, в котором все учтено. Например, в каком гробу она хочет быть похороненной, и что она не хочет никаких надгробных речей, и чтобы я приходила к ней только раз или два в год – присмотреть за могилой.
Мы оставались на корабле около получаса, потом бабушка поцеловала меня на прощанье и обещала как-нибудь взять с собой.
На следующей неделе мама начала отправлять рождественские открытки – иногда она бывала погружена в это занятие по нескольку дней подряд. Правда, она не называет их рождественскими открытками. Просто праздничными поздравлениями. Вообще-то, мы не празднуем Рождество. Мы дарим подарки, но родители говорят, что в Америке так принято. Отец говорит, что эти рождественские открытки напоминают маме ее детство. Она посылает их людям, с которыми прошли ее детские годы, и они тоже ей пишут. Так, раз в год она узнает, кто на ком женился, у кого кто родился и всякое такое. Одну открытку она всегда посылает своему брату, с которым я не знакома. Он живет в Калифорнии.
В этом году я сделала странное открытие. Я обнаружила, что мама писала рождественскую открытку своим родителям в Огайо. Однажды, когда я не пошла в школу из-за простуды, я разглядывала кипу рождественских открыток, и вот! – на одном конверте было черным по белому написано: мистер и миссис Хатчинс, а это они и есть – мои дедушка с бабушкой. Я ничего не сказала маме. Я чувствовала, что мне не следовало этого знать.
В школе мистер Бенедикт бегал, как заведенный, пытаясь выяснить, что стало с новыми костюмами для хора. Вся школа готовилась к рождественско-ханукальному представлению, устраиваемому для родителей. Наш шестой класс был хором. Нам не пришлось даже тянуть жребий. «Класс мистера Бенедикта будет хором», – объявил директор. Каждый день мы репетировали с нашей учительницей по музыке. Мне казалось, что когда Рождество будет наконец позади, у меня совсем не останется голоса. Мы выучили пять рождественских гимнов и три гимна для Хануки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30