Я прошла за ней в прихожую, потом поднялась по короткой лестнице в четыре ступеньки, ведущей в спальни. Первое, что бросилось мне в глаза у нее в комнате, это косметический столик и на нем зеркало в форме сердца. И еще – идеальный порядок.
Когда я была маленькая, я мечтала о таком косметическом столике в мягком чехле из органди. Но так и не дождалась его, потому что маме нравятся вещи, сделанные на заказ.
Нэнси открыла нижний ящичек.
– Когда у тебя день рождения? – поинтересовалась она.
– В марте.
– Отлично. Мы будем в одном классе. У нас три шестых класса, и их набирают по возрасту. Я – апрельская.
– В каком я классе, не знаю, но знаю, что комната восемнадцать. На прошлой неделе мне прислали уйму бумажек для заполнения – там я и прочла.
– Ну я же сказала – будем вместе. У меня тоже комната восемнадцать.
Нэнси протянула мне желтый купальник.
– Он чистый, – заверила она. – Мама всегда стирает их после носки.
– Спасибо, – сказала я, беря купальник. – Где мне переодеться?
Нэнси обвела взглядом комнату.
– Почему бы не здесь?
– Можно и здесь, – сказала я. – Я согласна, если ты не против.
– А почему я должна быть против?
– Ну ладно.
Я начала надевать купальник снизу. Я знала, что он будет мне слишком велик. А Нэнси сидела на своей кровати и смотрела на меня. Я изо всех сил оттягивала тот момент, когда надо будет снять тенниску. Я не хотела, чтобы Нэнси увидела, что я еще не начала взрослеть. Все мои мысли были заняты только этим.
– Надо же, ты еще совсем плоская. – Нэнси засмеялась.
– Не совсем, – возразила я, стараясь казаться очень спокойной. – Просто я узкая в кости. Вот и все.
– Я уже начала взрослеть, – сказала Нэнси, слегка выпячивая грудь. – Через несколько лет я буду похожа на одну из девиц в «Плейбое».
У меня на этот счет были сомнения, но я ничего не сказала. Мой отец получает «Плейбой», и я видела там фотографии девиц в середине. Нэнси еще очень далеко до них. Почти так же, как мне.
– Хочешь, я подтяну тебе бретельки? – предложила она.
– Давай.
– Я думала, ты будешь взрослее на вид – из Нью-Йорка, как-никак. Считается, что городские девчонки растут быстрей. Ты когда-нибудь целовалась с мальчиком?
– Ты имеешь в виду, по-настоящему? В губы? – спросила я.
– Да, – сказала Нэнси нетерпеливо. – Ну так как же?
– По-настоящему нет, – призналась я.
Нэнси вздохнула облегченно:
– Я тоже.
У меня сразу поднялось настроение. А то я уже начинала чувствовать себя каким-то жалким цыпленком.
– Но я много упражняюсь, – сказала Нэнси.
– Упражняешься? В чем? – удивилась я.
– В поцелуях! Разве мы не об этом говорим? В поцелуях!
– Как можно в этом упражняться? – спросила я.
– Смотри. – Нэнси схватила со своей кровати подушку, обняла ее и наградила длинным поцелуем. Потом она швырнула подушку обратно на кровать.
– Надо пробовать, чтобы быть готовой, когда подойдет время. Когда-нибудь я буду целоваться так, что закачаешься. Хочешь, еще кое-что покажу?
Я стояла приоткрыв рот и не говоря ни слова. Нэнси присела к косметическому столику и открыла ящик.
– Смотри, – сказала она.
Я заглянула. Там был миллион всяких бутылочек, флаконов и тюбиков. В одном этом ящике было больше косметики, чем у моей мамы. Я спросила:
– Что ты со всем этим делаешь?
– Это еще один эксперимент. Я должна понять, что мне больше всего идет.
Чтобы потом быть готовой.
Она открыла помаду и покрасила губы в ярко-розовый цвет.
– Ну, как тебе нравится?
– М-м-м… Не знаю. Пожалуй, слишком уж ярко.
Нэнси внимательно посмотрела на себя в зеркало в форме сердца. Потом сжала губы и задвигала ими, стирая помаду.
– Может, ты и права. – Она стерла помаду тампоном. – Во всяком случае, моя мама убила бы меня, если бы увидела в таком виде. Поскорей бы уж восьмой класс. Тогда можно будет красить губы каждый день.
Потом она схватила расческу и стала расчесывать свои длинные каштановые волосы. Она сделала пробор посредине и заколола их сзади заколкой-пряжкой.
– Ты всегда так носишь волосы? – обратилась она ко мне.
Я машинально коснулась рукой затылка, нащупав все заколки, которыми я подбирала волосы, чтобы не потела шея. Я знала, что это выглядит ужасно.
– Я их отращиваю, – объяснила я. – Сейчас они еще ни то ни сё. Мама считает, что мне больше идет, когда уши прикрыты. У меня уши немного оттопырены.
– Я заметила, – сказала Нэнси.
По-моему, Нэнси замечала все!
– Ты готова? – спросила она.
– Готова.
Она вытащила из бельевого шкафа в прихожей бордовое полотенце и дала мне. Я последовала за ней вниз по лестнице и потом в кухню, где она выхватила из холодильника пару персиков, протянув один мне.
– Хочешь познакомиться с моей мамой? – спросила она.
– Давай, – согласилась я, откусив от персика.
– Ей тридцать восемь, но она говорит нам, что двадцать пять. Смешно! – Нэнси фыркнула.
Миссис Уиллер была на веранде. Она сидела, поджав под себя ноги с книгой на коленях. Название мне разглядеть не удалось. Она была загорелая, и нос такой же, как у Нэнси.
– Мам, это Маргарет Саймон. Они живут на нашей улице – только что переехали.
Миссис Уиллер сняла очки и улыбнулась мне.
– Здравствуйте, – сказала я.
– Здравствуй, Маргарет. Очень рада с тобой познакомиться. Ты, кажется, из Нью-Йорка?
– Да.
– Вы жили на Ист-сайд или на Вест?
– Мы жили на шестьдесят седьмой улице. Возле Линкольн-Центра.
– Замечательно. Твой папа продолжает работать в городе?
– Да.
– И чем он занимается?
– Страхованием. – У меня был голос, как у компьютера.
– Замечательно. Скажи, пожалуйста, твоей маме, что я хотела бы поскорей с ней познакомиться. У нас на Морнингберд Лейн есть боулинг-клуб, это по понедельникам, а каждый второй четверг днем – бридж, и еще…
– По-моему, моя мама не умеет играть в шары, и бридж ее не интересует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30