– Извините, – развела руками Салли, – но если вы не возражаете, давайте придерживаться строгих правил. Я такая старомодная. Я предпочитаю, чтобы дети обращались к взрослым почтительно и вежливо.
– Что же, тогда – Ханна Ломбард. Доктор Ломбард, – торопливо представилась гостья. А что ей оставалось?
– Прекрасно.
Салли вздрогнула и тут же улыбнулась немного натянуто. Она не подозревала, что приятельница Идена может знать, почему эта фамилия так коробит ее. Ханну выручило то, что между нею и Джиной не было ни малейшего сходства.
– Ребята! – вновь обратилась Салли к детям. – Идите и покажите доктору Ломбард качели, горку… Ну и лук! Щиплет глаза невыносимо! – Она стерла с лица слезы, которые вызвал лук, только что порубленный на кухонной доске.
Ханна поспешила с детьми на улицу. Мальчишки тут же облепили ее. Салли с задумчивой улыбкой смотрела им вслед и вдруг со смехом крикнула: – Если Иден вас упустит, ему же хуже! Ханна покраснела и тоже засмеялась. Но смущаться было некогда. Малыши потянули ее во двор.
Сначала они все трое вволю повозились на площадке, потом Ханна посадила ребят в песочницу и следила, чтобы маленький Джеффри не подкапывал чудесные мосты и замки, сделанные ловким шестилетним строителем Беном.
Мальчики были живые, благоразумные и хорошо воспитанные. Но какой это труд – растить детей, осознала неожиданно Ханна. Ей вспомнился маленький страдалец Шон Кэролл, мужественный, милый человечек, его ласковая, внимательная мама… Господи, как же Салли управляется одна с детьми, с домом?
Дети успокоились и мирно играли, и Ханна позволила себе понаблюдать за Иденом. Нелегкая ему досталась работа! Газонокосилка была старой и напоминала скорее строптивую и ленивую конягу, чем средство малой механизации. То и дело мотор глох, то и дело застревали ножи, встретив самое незначительное препятствие – неровность почвы, грубый сорняк или сучок. Тоскливые, скрежещие звуки долго разносились по округе. Несколько раз Идену приходилось заново заводить ее, с силой выдергивая стартер. Несколько раз он прочищал засорившиеся ножи. Его одежда сразу взмокла, хотя за целый день энергичной ходьбы она оставалась сухой.
Наконец «битва за газон» была закончена. Подлая машина теперь мирно отдыхала под навесом. Вытирая со лба пот, Иден подошел к Ханне.
– Нет, надо все-таки заниматься стрижкой лужайки еженедельно, а не два раза в месяц, как это делаю я. Эта древняя машина не берет двухнедельную траву, хоть убей!
– Если что и надо, так обзавестись новой газонокосилкой, – не без ехидства ответила Ханна. – Сейчас прекрасные, новые модификации, которые не требуют от владельца атлетической мускулатуры и регулярных расходов на ремонт!
– Ты, что, думаешь, я сам этого не понимаю? Сколько раз я предлагал Салли новую косилку, но она не соглашается!
– По-моему, тебе дороговато обходится ее упорство. Новая машина сэкономит тебе и время и силы. Скажи Салли, что излишняя щепетильность по меньшей мере неразумна в таких делах.
– Нет.
– Тогда я скажу ей.
– Нет!
– Почему же? Потому что ваши дела меня не касаются?
– Если тебе угодно выразиться именно так – да.
– Именно так угодно было выразиться тебе всего пару часов назад. Что ты хочешь доказать мне, Иден? Что я не имею отношения к твоей жизни? Что все это не более чем случайность? Что же, ради Бога! Принимаю это к сведению, только замечу, что ты мог бы найти более деликатный способ поставить меня на место.
Они стояли и смотрели друг на друга – подтянутая, аккуратная Ханна и растрепанный, взмокший Иден. Рубашка его так и оставалась расстегнутой, на лице темнели пятна машинной смазки, руки были черные от земли. И несмотря на свое раздражение, Ханна жаждала только одного: быть рядом с этим человеком, отвечать на его поцелуи, растворяться в его теле.
Вечер был тихим и свежим. Воздух благоухал свежескошенной травой. Два мальчика играли в песочнице. Мирная картина?
– Сейчас не время говорить об этом, – поглядывая на детей, проворчал Хартфилд и добавил после паузы – Случайность… Учитывая крайне щекотливую ситуацию, созданную стараниями наших дражайших родственников, стал бы я осложнять себе жизнь случайностями? О каких случайностях ты говоришь? Это не случайность – для меня по крайней мере.
Пронзительный взгляд его голубых глаз не оставлял сомнений в искренности этих слов.
– И для меня тоже, – эхом откликнулась Ханна.
– Тогда о чем мы говорим?
– О том, что я хочу помочь тебе. О том, что хочу подружиться с Салли.
– Это будет не так просто, Ханна, – невесело заметил Хартфилд.
– Ужин готов! Все за стол! – раздался из дома голос Салли.
8
– Вы не ждите, пока я буду детей укладывать, – сказала Салли, после того как овощной суп, спагетти, салат были съедены, а посуда вымыта. – Потому что, когда они заснут, я сумею только доползти до кровати. Собеседница по вечерам из меня плохая. Вы уж извините. Ребята у меня ранние пташки, особенно Джеффри – в шесть утра уже на ногах. А Бен стал плохо спать – с тех пор как Стива нет…
– Да перестань ты извиняться, Салли, – перебил ее Иден. – Это я должен извиняться, что не успел подстричь весь газон.
– Возиться с этим газоном – гиблое дело, – махнув рукой, засмеялась Салли. – Он то ли пересох, то ли промок. Листья так долго лежали плотным ковром, что трава взошла очень плохо. А я собиралась разбить клумбы, посадить розы… Но пусть уж этим займутся следующие хозяева.
– Следующие хозяева?
– Давай будем реалистами, Иден. Если развод, значит, дом надо продавать. Эта особа – Джина, что ли? Извини, я не могу говорить о ней спокойно, – совсем молода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49