Мы еще глубже зарылись в перину, довольные тем, что вскоре сделаемся в высшей степени просвещенными и утонченными.
– Ты знаешь, чего бы мне сейчас хотелось на самом деле? – спросил я. – Рука Элли скользнула вдоль моего бедра. – Да, конечно, этого мне тоже хочется. Но знаешь, чего бы мне хотелось еще? – Элли положила мою руку себе на бедро. – Но мы ведь уже выяснили, что мне хочется и этого. Но прямо сейчас я бы хотел съесть такой большой завтрак, что к тому времени, как я его закончу, он бы плавно перешел в обед. Секс всегда пробуждает аппетит.
Смачно облизнувшись, Элли согласилась, что было бы недурно позавтракать. Но никому из нас не хотелось вылезать из теплой постели, чтобы осуществить эту замечательную идею, поэтому я начал выпихивать Элли. Надо отдать ей должное, она боролась до последнего, вцепившись в кровать, но в конце концов рухнула на пол. Наклонившись к ней, я сказал:
– Ну, вот ты и встала. Так что можешь заодно приготовить завтрак.
Элли прошествовала на кухню, а я, подоткнув под себя пуховое одеяло, лежал, смакуя эту минуту. Трудно было решить, что именно в данной ситуации доставляет мне самое большое удовлетворение:
а) что я увидел Элли голой. Конечно, это было так по-детски, но для меня это было очень важно. И как мне хотелось вернуться назад во времени и заверить себя, четырнадцатилетнего, что в конце концов это произойдет;
б) что я нахожусь в кровати у Элли, причем для этого мне не пришлось взламывать ее замки;
в) что у меня была самая упоительная ночь любви за всю мою жизнь – и в смысле качества, и в смысле партнерши;
г) что, к собственному моему удивлению, эта ночь была такой продолжительной. Вероятно, тут сказалось потрясение от того, что я увидел Элли голой;
д) что Элли сейчас готовит мне завтрак голышом – правда, я уже начинал беспокоиться, уж не стряпает ли она там жаркое; или
е) что я увидел Элли голой; от этого было никуда не уйти, и я снова и снова возвращался к этой мысли. Ведь это было… как бы получше выразиться? Это было огромным облегчением.
Минут через десять в дверях показалось озабоченное лицо Элли.
– Кажется, я говорила как-то, что я – не самая лучшая стряпуха в мире, – начала она.
– О боже! – воскликнул я. – Подгоревший корнфлекс!
– Нет, я же все-таки не умалишенная, – продолжила она сурово. – Однако, поскольку я часто ем вне дома…
– Ты имеешь в виду обед на рабочем месте?
– Я просто хочу сказать, что редко хожу по магазинам, – сказала Элли, начиная злиться. – Так что в холодильнике пустовато.
Я подумал, что при данных обстоятельствах могу позволить себе проявить великодушие.
– Все в порядке. Я уверен, что если завтрак будет приготовлен твоими руками, то он будет замечательным.
Элли внесла поднос с едой и поставила на мое обозрение.
– Может ли открывание консервных банок официально считаться приготовлением завтрака?
– Какая прелесть! – восхитился я. – Консервированная спаржа. Сто лет не ел ее на завтрак! И картофельные чипсы с беконом. Самое то для завтрака!
– Тут еще пирог, – воинственно заявила Элли, указывая на тарелку в центре подноса. – Очень неплохо пойдет с хорошей чашкой чая.
Я с подозрением взглянул на свою чашку: она явно была холодной.
– Это чай?
– Нет. Апельсиновый сок, это же видно. Я ведь говорила, что некоторое время не ходила в магазин.
Я потыкал в пирог вилкой.
– Что-то не похоже на свадебный пирог.
Элли досадливо поморщилась.
– Общеизвестно, что свадебный пирог сохраняется в морозилке неделями. И даже месяцами.
Я не рискнул задать вопрос, чтобы не нарваться на ответ, заканчивающийся словом «годами». Осторожно поставив поднос на пол, я широко раскрыл объятия.
– Полагаю, что есть способы провести время и получше, ты согласна?
– О нет, пьянчужка несчастный! Ты ничего не получишь, пока не съешь всю эту спаржу.
К полудню страсти улеглись, и мы смотрели старый фильм. Умиротворенная Элли лежала у меня на груди, и я нежно гладил ее волосы. Когда фильм закончился и Элли отправилась в туалет, зазвонил телефон.
– Возьми трубку, ладно? – прокричала она.
– Алло! Э-э, это жилище Элинор Грей. Я хочу сказать, дом. Точнее, квартира.
– Чарлз? – послышался взволнованный голос. – Это ты?
В течение многих лет мне доводилось весьма приятные беседы с мамой Элли. Но сейчас был явно не тот случай.
– Нет-нет. Мое имя… Эш.
– Не дурачься, Чарли. Я узнала твой голос.
Я попытался взять двумя октавами ниже.
– Нет, в самом деле. Я Эш… Ханна. Меня зовут Эш Ханна.
– Твоя проблема, Чарлз Фортьюн, в том, что все для тебя – шуточки. Так считает твоя мама. – Однако в голосе чувствовалась теплота.
– Да, миссис Грей, – обреченно произнес я. Перспектива нашей с Элли свадьбы, столь грандиозной, что можно будет пригласить практически всех обитателей Бэкингемшира, искупала любые недостатки, которые могла видеть во мне ее мать.
«Итак, ты серийный убийца, – могла бы сказать она. – Однако это не значит, что ты не сможешь сделать мою Элинор счастливейшей матерью троих красивых детишек». Их всю жизнь расстраивало, что мы никак не сделаем то, чего от нас так давно ждут (правда, за последние сутки ситуация изменилась). Ни Элли, ни я ни за что на свете не захотели бы еще больше подначить наших мамочек, выдав им секрет нашей прошлой ночи.
– Как твои дела? – спросила она.
– Прекрасно, миссис Грей. А ваши? – У меня было такое ощущение, будто мне восемь лет.
– Очень хорошо, Чарлз. Спасибо за внимание. Как твоя мама?
Это был на редкость лицемерный вопрос: ведь она чуть не ежечасно общается с моей матерью. Обе крайне взволнованы тем, что мы с Элли снова начали разговаривать друг с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122