ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но, увидев улыбку Хил, я почувствовала, что во мне начала расти волна согревающего облегчения. Пока в Пэмбертоне нет ничего страшного, и за Хилари не стоит опасаться. Я с радостью переехала бы даже в Диснейленд, только бы удержать светлую радость на личике дочери.
Тиш взглянула на Хилари через зеркало заднего вида и усмехнулась мне:
– У меня уже есть один обращенный. Я и тебя заполучу!
Пэмбертонская Гостиница была просторным обшитым досками строением с нависшей крышей, сверкавшим от побелки. Каменные веранды окружали ее со всех сторон. Неизбежный чугунный жокей держал бронзовую пластинку, на которой можно было прочесть: „Основана в 1835 году". Ломонос и петуньи цвели в горшках и на шпалерах. Находящаяся справа пустынная покрытая гравием стоянка для автомобилей начала постепенно заполняться фургонами, „чероки", „блейзерами" и мелькавшими среди них большими иностранными седанами.
Тиш поставила свой „блейзер" рядом с низким „ягуаром" кремового цвета и негромко просигналила. Дверцы „ягуара" открылись с обеих сторон, Чарли и еще один мужчина выглянули из них. Мы с Тиш сунули головы в их автомобиль, и я глубоко вздохнула с невольным наслаждением.
Насыщенный запах новой кожи был так же приятен, как аромат старомодных роз, растущих на клумбах по обеим сторонам дорожки, ведущей к веранде. Автомобиль внутри был весь отделан гладкой бежевой кожей и полированным деревом цвета меда.
– Господи, Чарли, это все равно что оказаться внутри промасленного бисквита. Неплохо для деревенского акушера, – воскликнула я, а он рассмеялся и потрепал меня по подбородку.
– Вот это мнение. Настоящее дитя семидесятых, – заметил Чарли, – только мне случайно стало известно, что ты годами разъезжала по Бакхеду в „БМВ"… Энди, это Картер Деверо, мой неустрашимый партнер по игре в поло и соратник по всяческим пакостям в детстве. Картер, познакомься с Энди Колхаун – нашим с Тиш старейшим другом и новейшим жителем Пэмбертона. А эта хорошенькая леди – Хилари Колхаун. Они остановились у нас, ожидая, пока Рэнди Ливингстон закончит уборку домика в Пайпдриме. Помнится, я рассказывал тебе об Энди.
– Да, ты говорил, и я с нетерпением ожидал знакомства, – произнес Картер Деверо очень медленным низким грудным голосом, наверно, самым красивым, какой я когда-либо слышала. Он был приятным на вид, но ничем не примечательным мужчиной, высоким и немного полноватым в талии, таким же, каким стал теперь Чарли, и таким же загорелым, как его приятель, с редеющими песчаного цвета волосами и мягкими голубыми глазами. Улыбка его была открытой и милой, как у ребенка, а необычный голос очаровывал, как превосходная музыка или птичье пение. Он заставлял вас улыбаться от удовольствия и вызывал желание слушать еще и еще.
Впятером мы вошли в Гостиницу. Хилари тянулась сзади, держась за мою руку, а рука Чарли легко покоилась на ее головке.
Большая гостиная с низкими потолками была увешана оленьими рогами, обшита старыми красивыми резными дубовыми панелями. Глубокие кожаные кресла и диванчики были расставлены перед громадным камином, сложенным из природного камня и заставленным теперь, в жару, папоротниками. Везде висели гравюры с охотничьими сценами, картины, изображающие всадников, а на столах и на полу были расставлены различные скульптуры. Экземпляры „Форбса" и „Блад хорс" покоились на низких столиках.
За гостиной (надо было подняться на один пролет лестницы с невысокими полированными деревянными ступеньками) располагался ресторан. За столиками сидели женщины и мужчины, похожие на Тиш, Чарли и Картера Деверо. Ресторан утопал в полумраке, был роскошным и успокаивающим, с отделкой из темного дерева и зелеными растениями, белоснежными скатертями из дамаста, медными украшениями и чучелами фазанов над камином. Когда мы вошли, то до нас донесся звук приглушенных голосов и большинство голов повернулось в нашу сторону.
Чарли поднял руку, здороваясь с присутствующими, Тиш тоже помахала в знак приветствия. Нас посадили у окна с частым переплетом и широким подоконником. Окно выходило на задний двор Гостиницы. Улыбающийся чернокожий официант возник рядом с Чарли.
– Добрый день, доктор. Вам и гостям по порции того, что вы обычно заказываете? – Он вопросительно взглянул на меня, все еще продолжая улыбаться.
У меня было такое чувство, что все остальные в ресторане также смотрели только на меня. Я внезапно почувствовала себя слишком круглой, темнокожей, яркой, чересчур хорошо одетой в полотняное платье, в котором отправилась бы на ланч в Атланте. Слишком другой, слишком… гречанкой.
В ресторане не было ни одной женщины, чьи волосы не выгорели бы от солнца и не были бы строго зачесаны назад или подстрижены в форме прямого, свободного флипа 60-х годов, скрепленного сзади заколкой. Их кожа была загорелой, без капли косметики, за исключением розовой помады. Юбки из плотной материи или широкие полосатые хлопчатые брюки, рубашки-поло или обычные фланелевые открывали руки и ноги с крепкими мускулами.
Несколько мужчин были одеты в рубашки из легкой полосатой ткани или в желтовато-коричневые поплиновые костюмы, но большинство, как Чарли и Картер Деверо, красовались в сильно помятых поплиновых брюках, рубашках-поло с открытыми воротниками и полосатых темно-синих летних блейзерах. Мокрые волосы хранили еще следы расчески, возможно, только что игроки покинули золотистые поля и солнечные корты. Мужчины Пэмбертона, конечно, работали, но создавалось впечатление, что это не самое главное занятие в их жизни.
– Принесите нам всем по „Кровавой Мэри", Альфред, – распорядилась Тиш, а когда я отрицательно покачала головой, она воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
Тиш взглянула на Хилари через зеркало заднего вида и усмехнулась мне:
– У меня уже есть один обращенный. Я и тебя заполучу!
Пэмбертонская Гостиница была просторным обшитым досками строением с нависшей крышей, сверкавшим от побелки. Каменные веранды окружали ее со всех сторон. Неизбежный чугунный жокей держал бронзовую пластинку, на которой можно было прочесть: „Основана в 1835 году". Ломонос и петуньи цвели в горшках и на шпалерах. Находящаяся справа пустынная покрытая гравием стоянка для автомобилей начала постепенно заполняться фургонами, „чероки", „блейзерами" и мелькавшими среди них большими иностранными седанами.
Тиш поставила свой „блейзер" рядом с низким „ягуаром" кремового цвета и негромко просигналила. Дверцы „ягуара" открылись с обеих сторон, Чарли и еще один мужчина выглянули из них. Мы с Тиш сунули головы в их автомобиль, и я глубоко вздохнула с невольным наслаждением.
Насыщенный запах новой кожи был так же приятен, как аромат старомодных роз, растущих на клумбах по обеим сторонам дорожки, ведущей к веранде. Автомобиль внутри был весь отделан гладкой бежевой кожей и полированным деревом цвета меда.
– Господи, Чарли, это все равно что оказаться внутри промасленного бисквита. Неплохо для деревенского акушера, – воскликнула я, а он рассмеялся и потрепал меня по подбородку.
– Вот это мнение. Настоящее дитя семидесятых, – заметил Чарли, – только мне случайно стало известно, что ты годами разъезжала по Бакхеду в „БМВ"… Энди, это Картер Деверо, мой неустрашимый партнер по игре в поло и соратник по всяческим пакостям в детстве. Картер, познакомься с Энди Колхаун – нашим с Тиш старейшим другом и новейшим жителем Пэмбертона. А эта хорошенькая леди – Хилари Колхаун. Они остановились у нас, ожидая, пока Рэнди Ливингстон закончит уборку домика в Пайпдриме. Помнится, я рассказывал тебе об Энди.
– Да, ты говорил, и я с нетерпением ожидал знакомства, – произнес Картер Деверо очень медленным низким грудным голосом, наверно, самым красивым, какой я когда-либо слышала. Он был приятным на вид, но ничем не примечательным мужчиной, высоким и немного полноватым в талии, таким же, каким стал теперь Чарли, и таким же загорелым, как его приятель, с редеющими песчаного цвета волосами и мягкими голубыми глазами. Улыбка его была открытой и милой, как у ребенка, а необычный голос очаровывал, как превосходная музыка или птичье пение. Он заставлял вас улыбаться от удовольствия и вызывал желание слушать еще и еще.
Впятером мы вошли в Гостиницу. Хилари тянулась сзади, держась за мою руку, а рука Чарли легко покоилась на ее головке.
Большая гостиная с низкими потолками была увешана оленьими рогами, обшита старыми красивыми резными дубовыми панелями. Глубокие кожаные кресла и диванчики были расставлены перед громадным камином, сложенным из природного камня и заставленным теперь, в жару, папоротниками. Везде висели гравюры с охотничьими сценами, картины, изображающие всадников, а на столах и на полу были расставлены различные скульптуры. Экземпляры „Форбса" и „Блад хорс" покоились на низких столиках.
За гостиной (надо было подняться на один пролет лестницы с невысокими полированными деревянными ступеньками) располагался ресторан. За столиками сидели женщины и мужчины, похожие на Тиш, Чарли и Картера Деверо. Ресторан утопал в полумраке, был роскошным и успокаивающим, с отделкой из темного дерева и зелеными растениями, белоснежными скатертями из дамаста, медными украшениями и чучелами фазанов над камином. Когда мы вошли, то до нас донесся звук приглушенных голосов и большинство голов повернулось в нашу сторону.
Чарли поднял руку, здороваясь с присутствующими, Тиш тоже помахала в знак приветствия. Нас посадили у окна с частым переплетом и широким подоконником. Окно выходило на задний двор Гостиницы. Улыбающийся чернокожий официант возник рядом с Чарли.
– Добрый день, доктор. Вам и гостям по порции того, что вы обычно заказываете? – Он вопросительно взглянул на меня, все еще продолжая улыбаться.
У меня было такое чувство, что все остальные в ресторане также смотрели только на меня. Я внезапно почувствовала себя слишком круглой, темнокожей, яркой, чересчур хорошо одетой в полотняное платье, в котором отправилась бы на ланч в Атланте. Слишком другой, слишком… гречанкой.
В ресторане не было ни одной женщины, чьи волосы не выгорели бы от солнца и не были бы строго зачесаны назад или подстрижены в форме прямого, свободного флипа 60-х годов, скрепленного сзади заколкой. Их кожа была загорелой, без капли косметики, за исключением розовой помады. Юбки из плотной материи или широкие полосатые хлопчатые брюки, рубашки-поло или обычные фланелевые открывали руки и ноги с крепкими мускулами.
Несколько мужчин были одеты в рубашки из легкой полосатой ткани или в желтовато-коричневые поплиновые костюмы, но большинство, как Чарли и Картер Деверо, красовались в сильно помятых поплиновых брюках, рубашках-поло с открытыми воротниками и полосатых темно-синих летних блейзерах. Мокрые волосы хранили еще следы расчески, возможно, только что игроки покинули золотистые поля и солнечные корты. Мужчины Пэмбертона, конечно, работали, но создавалось впечатление, что это не самое главное занятие в их жизни.
– Принесите нам всем по „Кровавой Мэри", Альфред, – распорядилась Тиш, а когда я отрицательно покачала головой, она воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202