ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Гудини замахал, подзывая такси.
– «Puisque toutes les cr?atures sont au fond des fr?res…» – Картер не стал договаривать фразу. – Книга Оттавы Кейса была первым в моей жизни руководством фокусника.
Гудини, не подавая виду, что услышал, продолжал махать. Наконец, сигналя клаксоном, такси вырулило к тротуару из потока машин.
– Знаете, – сказал Гудини, – я проверял. Кейс украл свои правила у других – все до единого.
– Ой. – У Картера упало сердце.
– Но правила хорошие, правила хорошие. – Гудини одной рукой взялся за дверцу машины, а другую протянул к Картеру, не для рукопожатия, а словно указывая его в толпе. – Картер, вы мне верны?
Опять?
– Верен, как…
– Да, да. Вы можете нарушить многие правила из этой книги и при этом остаться великим иллюзионистом. Я, например… – Гудини сделал паузу. Картер был уверен: сейчас он признается, что никогда не гладит носовые платки. – Я, например, понял, что порой даже полезно обнаружить притворный страх. И я не согласен, что раскланиваться, когда на сцене есть другие…
– Эй, любезнейший, вы едете или как? – заорал таксист. Гудини сделал оскорбленное лицо. Картер крикнул:
– Простите! Это – Гудини!
– М-м-м. – Шофер задумался и включил счетчик.
Гудини снова простер руку.
– Я сам мог бы добавить множество правил. Однако сегодняшний день еще раз подтвердил справедливость одной превосходной заповеди: с животными надо обходиться хорошо, всё остальное приложится. Доброй ночи.
Они снова обменялись рукопожатиями, и Гудини залез в машину. Когда такси отъезжало, Картер замахал. Гудини опустил окошко и крикнул:
– Помните! Теперь вы – Картер Великий!
* * *
В ресторане Олби попросил Картера расписаться на салфетке – настоящий контракт они договорились заключить завтра. Потом Картер составил список своих новых обязанностей. Он отправил посыльного (теперь в его распоряжении была курьерская служба сети «Кит-Орфей») в Ферри-билдинг, где разместилась труппа – сообщить, что завтра в восемь утра всем надо встретиться и обсудить представление. Предстояло вникнуть в тысячу других дел, но пока он пребывал в счастливом ошеломлении и по-прежнему нетвердо верил в случившееся.
Хозяин ресторана лично подал Олби его касторовую шляпу, а Картеру – котелок. Они вместе вышли на улицу. Олби довольно похлопывал себя по круглому животу. Он был почти совершенно лыс; личная маникюрша дважды в день втирала розовую воду в его обширную плешь, чтобы стимулировать умственную деятельность. Сейчас он вытащил из кармана квадратную кожаную коробочку и взвесил на руке, словно решая, готов ли с ней расстаться. Потом протянул ее Картеру.
– Откройте.
Внутри, на бархатной подушечке, как медаль, лежали часы фабрики Эдуарда Коена. Золотой корпус украшали эмалевые маски – трагедия и комедия.
– Из Женевы, – сказал Олби. – Швейцарские.
Прежде чем Картер прикоснулся к часам, Олби короткими пальцами вытащил их из коробочки, откинул заднюю крышку и продемонстрировал механизм.
– Тридцатьодин сапфир, – сказал он. – Даже минутный репетир есть.
Картер кивнул.
– Так они с боем?
– С боем? – хохотнул Олби. – Даже молоточки – и те на драгоценных камнях. Звенят так, словно на них играют ангелы.
– Я потрясен, – сказал Картер. Он никогда не видел таких часов.
– Посмотрите на циферблат. – Олби расплылся в гордой мальчишеской улыбке.
Картер повернул часы к фонарю. Циферблат был инкрустирован фарфором и перламутром, а там, где обычно стоит имя изготовителя, золотыми буквами сверкало: «Джесси Хейман».
– Просто покажите ее дворецкому эти часы, и вас примут в любое время.
Картер поблагодарил, но сказал, что очень устал, и, поскольку его родители живут в Сан-Франциско, хотел бы поехать прямиком к ним. Однако Олби не желал ничего слышать. Он усадил Картера в такси и велел шоферу ехать на Мейсон-стрит.
На прощание Олби наклонился к незакрытой дверце автомобиля и сказал:
– Спросите себя, Картер: хотите ли вы через пятьдесят лет вспоминать, что в такой вечер поехали к родителям, выпили теплого молока и легли баиньки?
Олби рассмеялся.
Вопрос и впрямь был не простой – во всяком случае Картер, размышляя над ним, не велел таксисту сразу поворачивать, а доехал до георгианского особняка Джесси Хейман. Он взглянул на часы – была половина второго. Ночь стояла теплая, из окон доносились девичий смех и звуки фортепьяно – кто-то в головокружительном темпе играл «Вальсируй со мной, Вилли». Картер задумался – войти или поймать такси и ехать домой. Он был не из тех, кто посещает кокоток. С другой стороны, спать не хотелось. Что ж, можно заглянуть, выпить бокал вина и уехать.
Дворецкий, приняв шляпу и котелок, проводил Картера в гостиную. Гремела музыка. Кто-то из артистов уже ушел с девушками наверх, но двое знакомых – Адольф и Леонардо – в четыре руки наяривали на фортепьяно. Их окружали десять или двенадцать девиц в шелковых платьях. Судя по очертаниям в янтарном свете электрических ламп, корсеты они уже сняли. Картер сложил руки на груди и тут же опустил, чувствуя себя неуклюжим донельзя. Что приличнее? Пялиться или не пялиться?
Леонард толкнул брата в грудь, Адольф отвечал тем же. Кто-то из них заиграл веселенькую мелодию, и тут же Юлиус (Картер прежде его не заметил) вскочил с кожаного дивана и завертелся в комическом танце. Девушки прыснули со смеху. Юлиус запел:
«Твое нескромно платье, – сестре сказала мать, –
Сними его скорее, чтоб гостя не смущать».
Сказала: «Как желаешь» сестра в ответ на это
И вниз к гостям спустилась, лишь скромностью одета.
Все, за исключением Картера и самой Джесси Хейман, подхватили. Юлиус пошел вприсядку, как русский матрос, скрестив руки на груди и выбрасывая ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
– «Puisque toutes les cr?atures sont au fond des fr?res…» – Картер не стал договаривать фразу. – Книга Оттавы Кейса была первым в моей жизни руководством фокусника.
Гудини, не подавая виду, что услышал, продолжал махать. Наконец, сигналя клаксоном, такси вырулило к тротуару из потока машин.
– Знаете, – сказал Гудини, – я проверял. Кейс украл свои правила у других – все до единого.
– Ой. – У Картера упало сердце.
– Но правила хорошие, правила хорошие. – Гудини одной рукой взялся за дверцу машины, а другую протянул к Картеру, не для рукопожатия, а словно указывая его в толпе. – Картер, вы мне верны?
Опять?
– Верен, как…
– Да, да. Вы можете нарушить многие правила из этой книги и при этом остаться великим иллюзионистом. Я, например… – Гудини сделал паузу. Картер был уверен: сейчас он признается, что никогда не гладит носовые платки. – Я, например, понял, что порой даже полезно обнаружить притворный страх. И я не согласен, что раскланиваться, когда на сцене есть другие…
– Эй, любезнейший, вы едете или как? – заорал таксист. Гудини сделал оскорбленное лицо. Картер крикнул:
– Простите! Это – Гудини!
– М-м-м. – Шофер задумался и включил счетчик.
Гудини снова простер руку.
– Я сам мог бы добавить множество правил. Однако сегодняшний день еще раз подтвердил справедливость одной превосходной заповеди: с животными надо обходиться хорошо, всё остальное приложится. Доброй ночи.
Они снова обменялись рукопожатиями, и Гудини залез в машину. Когда такси отъезжало, Картер замахал. Гудини опустил окошко и крикнул:
– Помните! Теперь вы – Картер Великий!
* * *
В ресторане Олби попросил Картера расписаться на салфетке – настоящий контракт они договорились заключить завтра. Потом Картер составил список своих новых обязанностей. Он отправил посыльного (теперь в его распоряжении была курьерская служба сети «Кит-Орфей») в Ферри-билдинг, где разместилась труппа – сообщить, что завтра в восемь утра всем надо встретиться и обсудить представление. Предстояло вникнуть в тысячу других дел, но пока он пребывал в счастливом ошеломлении и по-прежнему нетвердо верил в случившееся.
Хозяин ресторана лично подал Олби его касторовую шляпу, а Картеру – котелок. Они вместе вышли на улицу. Олби довольно похлопывал себя по круглому животу. Он был почти совершенно лыс; личная маникюрша дважды в день втирала розовую воду в его обширную плешь, чтобы стимулировать умственную деятельность. Сейчас он вытащил из кармана квадратную кожаную коробочку и взвесил на руке, словно решая, готов ли с ней расстаться. Потом протянул ее Картеру.
– Откройте.
Внутри, на бархатной подушечке, как медаль, лежали часы фабрики Эдуарда Коена. Золотой корпус украшали эмалевые маски – трагедия и комедия.
– Из Женевы, – сказал Олби. – Швейцарские.
Прежде чем Картер прикоснулся к часам, Олби короткими пальцами вытащил их из коробочки, откинул заднюю крышку и продемонстрировал механизм.
– Тридцатьодин сапфир, – сказал он. – Даже минутный репетир есть.
Картер кивнул.
– Так они с боем?
– С боем? – хохотнул Олби. – Даже молоточки – и те на драгоценных камнях. Звенят так, словно на них играют ангелы.
– Я потрясен, – сказал Картер. Он никогда не видел таких часов.
– Посмотрите на циферблат. – Олби расплылся в гордой мальчишеской улыбке.
Картер повернул часы к фонарю. Циферблат был инкрустирован фарфором и перламутром, а там, где обычно стоит имя изготовителя, золотыми буквами сверкало: «Джесси Хейман».
– Просто покажите ее дворецкому эти часы, и вас примут в любое время.
Картер поблагодарил, но сказал, что очень устал, и, поскольку его родители живут в Сан-Франциско, хотел бы поехать прямиком к ним. Однако Олби не желал ничего слышать. Он усадил Картера в такси и велел шоферу ехать на Мейсон-стрит.
На прощание Олби наклонился к незакрытой дверце автомобиля и сказал:
– Спросите себя, Картер: хотите ли вы через пятьдесят лет вспоминать, что в такой вечер поехали к родителям, выпили теплого молока и легли баиньки?
Олби рассмеялся.
Вопрос и впрямь был не простой – во всяком случае Картер, размышляя над ним, не велел таксисту сразу поворачивать, а доехал до георгианского особняка Джесси Хейман. Он взглянул на часы – была половина второго. Ночь стояла теплая, из окон доносились девичий смех и звуки фортепьяно – кто-то в головокружительном темпе играл «Вальсируй со мной, Вилли». Картер задумался – войти или поймать такси и ехать домой. Он был не из тех, кто посещает кокоток. С другой стороны, спать не хотелось. Что ж, можно заглянуть, выпить бокал вина и уехать.
Дворецкий, приняв шляпу и котелок, проводил Картера в гостиную. Гремела музыка. Кто-то из артистов уже ушел с девушками наверх, но двое знакомых – Адольф и Леонардо – в четыре руки наяривали на фортепьяно. Их окружали десять или двенадцать девиц в шелковых платьях. Судя по очертаниям в янтарном свете электрических ламп, корсеты они уже сняли. Картер сложил руки на груди и тут же опустил, чувствуя себя неуклюжим донельзя. Что приличнее? Пялиться или не пялиться?
Леонард толкнул брата в грудь, Адольф отвечал тем же. Кто-то из них заиграл веселенькую мелодию, и тут же Юлиус (Картер прежде его не заметил) вскочил с кожаного дивана и завертелся в комическом танце. Девушки прыснули со смеху. Юлиус запел:
«Твое нескромно платье, – сестре сказала мать, –
Сними его скорее, чтоб гостя не смущать».
Сказала: «Как желаешь» сестра в ответ на это
И вниз к гостям спустилась, лишь скромностью одета.
Все, за исключением Картера и самой Джесси Хейман, подхватили. Юлиус пошел вприсядку, как русский матрос, скрестив руки на груди и выбрасывая ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177