Ваши чтения…
– Нет, – сказала Анастасия.
– Жанель уже договорилась с нами…
Анастасия посмотрела на мужа. Саймон посмотрел на Фредди.
– Нет, – сказал он, – ей нужно писать следующую книгу.
Анастасия кивнула.
– Мне нужно заняться другим романом, – услышала она собственные слова.
– Мы дадим вам отсрочку. Шрайбер не знал, как все пойдет. Мы изменим ваш контракт, дадим вам еще год. Самое важное для нас сейчас – реклама.
– А для моей жены самое важное сейчас – покой. Ее творчество – вот что важнее всего.
Она снова кивнула. Она допила свое шампанское и тянулась к бокалу Саймона. Он отдал.
– Я согласен, ее творчество важнее всего. Но мы с Жанель обсуждали…
– Забудьте обо всем, что сказала Жанель. В дальнейшем будете разговаривать непосредственно со мной.
– Вы были в Италии.
– А сейчас я здесь, с вами в машине. Я полностью в вашем распоряжении, Фредди. – Он пристально посмотрел на жену, которая плеснула себе шампанского из бутылки и пила, глядя в темноту за стеклом. – Полностью в вашем распоряжении.
– Войдите в мое положение. Десять городов.
– Нет.
– Из-за этой книги я рискую моей репутацией.
– Как я понимаю, после того как вы напечатали Джонатона, у вас нет репутации, которая стоит риска.
– Джонатон, – сказала Анастасия, но на этом замолкла. Все поняли, что она уже пьяна и говорить о ней можно что угодно.
– Может, когда я подписывал контракт с Анастасией, собственное дочернее издательство мне и не светило. Мы оба неплохо поработали. Все-таки стоит отдать мне должное.
– Согласен. Но не ждите, что я принесу Анастасию в жертву вашим маркетинговым фантазиям. Она, конечно, ваш автор, Фредди, но еще она моя жена.
– Значит, все дело в вас. Вы не хотите, чтобы она оставалась сама по себе. Вам не нравится то внимание, что ее окружает.
– Блядь, я женился на художнике, а не на знаменитости. И я намерен так все и оставить.
– На знаменитом художнике, – пробормотала про себя Анастасия. Она уже влила в себя большую часть знаменитого шампанского. Завязала волосы шелковой ленточкой с горлышка бутылки. Безучастно глазела на встречные машины.
– Вы только взгляните на нее, Фредди. Мы не можем показывать ее людям в таком состоянии. Мне стоило немалых затрат и времени привести ее в презентабельный вид. Ей нужна защита. Она двадцатилетняя девочка из пригорода, у которой и друзей-то было немного. У меня месяцы ушли только на то, чтобы научить ее вести себя на званых обедах. Поставь ее перед грязной толпой – она опустится моментально.
– Если она получит Американскую книжную премию…
– Это другое дело. Там приличные люди. Я не против ее появления перед публикой, которая сможет понять ее работу.
– А что скажете насчет очерка в «Алгонкине»? Если это будет эксклюзив, его могла бы написать сама Глория Грин.
– Очерк в журнале от Глории Грин. Уже намного лучше. Это мы с радостью сделаем. «Алгонкин» – та аудитория, что сможет по достоинству оценить нашу совместную жизнь.
– Сомневаюсь, что он будет о вас обоих.
– Я ее муж, – провозгласил Саймон. – Без меня нет никакой истории.
– Без истории, – повторила Анастасия, сбрасывая туфли и сворачиваясь под боком у Саймона, – нет никакой меня.
Дневной свет. Очередная белая постель. Две белые таблетки аспирина на ночном столике, тоже белом. Стакан воды, в нем плавают три маленьких кубика льда. Запотевшее стекло под пальцами мокрее, чем вода в глотке, будто стакан вывернули наизнанку. Будто ее саму – нет. Она насухо вытерла руки о несмятую подушку рядом. Закрыла глаза. Легла неподвижно, прислушиваясь к движению за соседней дверью.
Так Саймон провел ночь с Жанель. Они, по сути, не спали вместе – на самом деле они не спали вообще, – хотя в какой-то момент между двумя и восемью часами пополуночи заново столкнулись со сложностью ситуации, лежащей в соседней комнате, и, словно родители вундеркинда, решили, что брак их интересов перевешивает все личные разногласия.
Они согласились, что Анастасии нельзя слишком много светиться на публике или затмевать Саймона. Ее нужно защищать, раз она должна творить великие романы, и хорошо с ней обращаться, раз она должна вверить Саймону свое будущее.
– Но если мы ее потеряем, – подытожила Жанель со своей половины гигантской кровати, – она не единственная юная писательница на планете.
– Ты забываешь одно, – сказал ей Саймон. Он сидел на белом письменном столике на другом конце комнаты, раздетый до рубашки, положив ноги в носках на белый стульчик, – одну очень важную вещь.
– Какую? Абсолютное отсутствие у нее личных амбиций? Я не верю в это, Саймон. Она не инженю. Она спала с профессором в колледже, поскольку думала, что он поможет ей с аспирантурой. Мы ее спасли – пускай считает, что ей повезло. Я не возражаю против этих ее шалостей в интересах рекламы, но будь я проклята, если позволю тебе поверить, что она просто вовремя явилась с «Как пали сильные» без малейшего представления о том, что у нее есть или что она может за это получить. Она хотела статуса МИССИС и кого-нибудь солидного, кто обеспечил бы ей респектабельность, которую не смог дать работяга-отец, и теперь она своего добилась. Но от этого она отнюдь не стала меньшей блядью. Она продала свою пизду за…
– Ты забываешь о том, Жанель, если будешь так любезна и дашь мне закончить, что я люблю Анастасию.
– Ты любишь ее такой, какой себе представляешь, но это не делает маленькую шлюху более…
– Прекрати, Жанель. Это бесполезно.
– Отлично. Люби ее. Очевидно, людям надо кого-то любить.
– Вот именно. Тебе самой не мешало бы попробовать.
– Я уже почти жалею эту тупую потаскушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103