Она пролистала страницы до первой, откликнувшейся на ее прикосновение. Не глядя, она процитировала ее, словно отче наш.
Кто бы рискнул навестить Анастасию? Когда она бывала где-нибудь с Саймоном, все толпились вокруг, стараясь подобраться ближе. Ее слова обсуждались повсюду, а один ее небрежный жест мог иметь катастрофические последствия для положения в обществе человека, с которым она была едва знакома. Но она со всеми была едва знакома – такова печальная правда, и даже те, кого она знала, понятия не имели, как ее воспринимать. Люди не заглядывали к Анастасии в гости, ибо такая мысль просто не приходила им в голову. Она была как персонажи из телевизора: вы можете холить и лелеять их больше собственных домочадцев, но, выключив питание ящика, не переживаете, что кого-то заткнули. Позже у людей появятся причины избегать Стэси из опасения, что она разрушит их представление о ней, но, думаю, в тот период ее читатели, помимо смутного осознания, что она ежедневно часами трудится над новым шедевром, даже вообразить не могли, что над ней властны законы времени и пространства. Вообще-то сомневаюсь, что даже Саймон допускал тогда ее земное бытие.
XII
Я достаточно уверенно описываю эту часть истории Анастасии, потому что в то время оказался, как это часто со мной случается, практически всеобщим доверенным лицом. Я об этом не просил; сомневаюсь, что попал бы – совершенно незаслуженно – в такое привилегированное положение, выкажи я хоть малейший интерес. Я не такой уж привлекательный слушатель, мне не хватает сочувствующего вида Мишель. Но, быть может, именно из-за этого я кажусь нейтральным. Невидимым. Я был в известном смысле противоположностью Анастасии, воплощением анонимности.
Так случилось, что Саймон пригласил меня на ланч в тот день, когда Мишель навещала Анастасию. Думаю, он не знал об их планах. Он просто позвонил мне в начале первого – видимо, клиент в последнюю минуту отменил встречу и Саймону не хотелось упускать заказанные места – и спросил, есть ли у меня какие-то планы на ланч. Когда я сказал, что свободен, это скорее застало его врасплох, чем порадовало, хотя вряд ли он думал, что я занят. Очевидно, он позвонил мне, не задумываясь о последствиях. Чувствуя, что эти последствия могут заставить его задуматься.
Я хочу обсудить с тобой детали «Посмертного предложения», – сказал он в качестве предисловия, пожимая мне Руку. Брак не изменил Саймона. Он не набрал положенных Десяти фунтов и не носил кольца. Безукоризненный в черном На черном, Саймон каким-то образом существовал вне времени, лишь старя всех вокруг.
Несмотря на мой старый твидовый костюм с заплатами на локтях и потертыми манжетами, метрдотель усадил нас у окна кафе. Мы не сочетались друг с другом, но Саймон за столько лет к этому привык. Саймон был самым модным из всех, кого знал. Он не скрывал ни этого, ни того, что пребывание рядом с другими людьми было с его стороны эстетическим компромиссом. Возможно, ему нравился мой стиль, ибо рядом со мной в его внушительности мог бы убедиться даже бегущий сломя голову идиот.
Официантка, которая принесла нам меню, почти узнала Саймона.
– Я вас знаю, – сказала она. – Я точно вас где-то раньше видела. – И отправилась за картой вин.
– Мне все время это говорят, – признался он после ее ухода. – Хорошенькие девушки, которые обслуживают светские рауты, думают, что кто-нибудь вроде меня на них женится.
Она вернулась к нашему столику.
– Теперь я вспомнила, – сказала она. – Вы муж Анастасии Лоуренс.
– Вы знакомы?…
– Видела вас с ней по телевизору. – Она улыбнулась ему. – Позвольте предложить вам наш фирменный ланч? У нас прекрасный нисуаз…
– Спасибо, – ответил Саймон. – Мы позовем вас, если нас что-то заинтересует.
– Напитки?
– Минеральную воду «Пеллегрино», – заказал он. – У нас встреча. – Он повернулся ко мне. – «Посмертное предложение», – с нажимом сказал он.
– Ни малейшего представления, – признался я. – Чего ты от меня хочешь?
– «Посмертного предложения», само собой. Айвен Тул не собирается расставаться со своей наивысшей заявленной пеной на «Пожизненное предложение», но Кики Макдоналд до сих пор желает что-нибудь заполучить. Помнишь Кики?
– Помню.
– Она тебя любит. Только о тебе и говорит. На самом деле может, я ей уже и продал твое «Посмертное предложение». То есть я сказал ей, что приму ее преимущественную заявку, если она купит его заранее и не глядя.
– Ты же понимаешь, что я не художник, Саймон.
– Ты выставляешься в «Пигмалионе».
– Я перевоспитанный писатель.
– Хорошо, что ты об этом заговорил. Меня беспокоит Анастасия.
Вернулась официантка с нашей водой.
– Я еще не читала «Как пали сильные», но как раз собираюсь, раз уж встретила мужа автора. Это настоящая честь, мистер Лоуренс. А теперь вы позволите предложить вам наши фирменные блюда?
– Два салата нисуаз, – сказал он. – И моя фамилия – Стикли.
– Нет, Лоуренс, – заявила она, забирая меню. – Меня не проведешь. – Она кивнула и ушла.
– Вряд ли Кики…
– Не волнуйся об этом, – сказал Саймон. – Я говорил об Анастасии.
– А.
– Я не уверен, что она работает в полную силу.
– Написать роман – не быстрое дело.
– Я вообще не видел, чтобы она писала.
Это обнадеживает. Не писать так же важно, как и писать.
– Сомневаюсь, что ее издатель будет с этим согласен. Существуют определенные сроки.
– Вот поэтому Фредди редактор, а не писатель. Но обычно он дает своим авторам время. Если Анастасия попросит об отсрочке, он наверняка…
– Я не хочу затягивать это навечно.
– Почему?
– Не считаю, что это ей полезно. Она становится эксцентричной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103