Жанель хотела пойти. Я сказал «нет».
– Естественно. Всем так хочется встретиться с неуловимой Анастасией Лоуренс.
– Вот уж не думал, что ты так рано станешь такой тщеславной.
– С твоим примером перед глазами это совсем не трудно.
Он ударил ее, отдернул руку.
– Прости меня, пожалуйста, – сказал он.
– Все в порядке. Если твой дряблый хер не способен…
Он ударил ее снова. Не извинился. Она встала с кровати, забирая с собой стеганое одеяло.
– Куда ты? – спросил он.
– Туда, где смогу уснуть без изнасилования и побоев.
– Ты моя жена, – возмутился он, когда она стащила покрывало. – Это покрывало не твое. Вся эта квартира – моя собственность, и на моей территории ты будешь поступать, как я скажу. Я заберу у тебя кабинет. У тебя ничего не останется.
– Мне ничего не нужно, – ответила она. – И если бы у меня ничего не было, я бы не оказалась в таком… таком положении.
Если Саймон и ответил что-то, она не слышала. Она уже закрылась в своем кабинете.
XV
НА следующий день она выглядела невыспавшейся, но ее мрачный вид меня тогда не очень встревожил. Прежде всего, несчастье было ей к липу: ничто не придавало ее осанке больше привлекательности, чем страдание, а фигуре больше соблазнительности, чем насилие. К тому же она изо всех сил постаралась это скрыть: не хотела, чтобы кто-нибудь из нас думал о предстоящей неделе, когда она окажется в Нью-Йорке с Саймоном, а я останусь один с Мишель. Она устроила шоу. Сейчас я понимаю, что это делалось как ради меня, так и ради нее самой, чтобы отвлечься от ужасной и вполне реальной перспективы удостоиться за свое преступление высшей награды в американской литературе – приза, который не получил сам Хемингуэй. Но в тот момент у меня не было ни данных, ни желания понять, что мысли ее – не просто опустошение перед нашей временной разлукой.
Она читала мне. Мы вместе сидели на диване, и она читала вслух куски из дневников Саймона, которые нашла недавно в потайном отделении аккурат у себя над головой – под его столом, где она любила сидеть, когда была одна. Раньше она не зачитывала мне эти дневники, да и сама едва их пролистала – такими невыносимо скучными они были в целом. (Он заносил туда каждый день своей жизни, как будто заполнял счета, словно интроспекция сводится к точному учету.) Подозреваю, она начала читать, желая выяснить, что происходило между мужем и Жанель. Она обнаружила, что Жанель в дневниках фигурирует только в связи с деловыми операциями – вполне справедливо, только вот сама Стэси едва упоминалась, да и то исключительно как автор «Как пали сильные», работающий над новым романом, выручку от продаж которого Саймон уже пытался прикинуть. Из фрагментов, которые она мне читала, следовало, что она играла в сознании Саймона ту же роль, что и в сводках новостей, только по телевидению это было не так поверхностно: «А. следует быть сдержаннее и сильнее подводить глаза перед выходом в люди… Метрдотель снова флиртовал с А. Найти новый любимый ресторан. Где едят ведущ. амер. писатели?… А. – подписать 300 книг для второстепенных клиентов к пн…Напомнить А., как себя ведут знаменитые писатели (напр. Плат и Секстон , а не Гертруда Стайн)… Получ. оконч. пл-ж по «Как пали сильные». $42 000 перечисл. в галерею подрядчику + $ 8 000 на мелкие расходы… Написала ли А. речь для получения Амер. кн. пр.? Обсудить с Джонатоном как м/ скорее».
Но никто из нас не хотел это обсуждать, и я спросил Анастасию, на кого она хотела бы походить, на Плат или на Секстой.
– Самоубийство посредством газовой плиты или…
– Не издевайся, Джонатон. Он мне добра желает.
– Он желает продать твою душу. Он только еще не подсчитал, выгадает он больше, продав ее с молотка за наивысшую цену или сдавая по частям в аренду.
– Какая мелодрама. Люди могут подумать, что ты в меня влюблен.
– А Саймон?
– Это не твое дело.
– Ты только что читала мне его личные…
– Разумеется, он меня любит, просто по-своему. Иногда ты не очень-то ко мне добр.
– Я бы мог, если б ты мне позволила.
– Я вижу тебя каждый день. Я вижусь с тобой больше чем с кем бы то ни было за всю жизнь.
– И тем не менее это ни к чему не приводит.
– А к чему бы ты хотел это привести? – спросила она. Я потянулся к ее телу. Она встала. – Лучше, пожалуй, не отвечай. По-моему, нам обоим нужно ценить то, что у нас есть.
– То есть Саймона? Мишель?
– Я имею в виду наши дни вместе. – Она села за стол. – К чему нам этим рисковать?
– Ты уезжаешь с Саймоном в Нью-Йорк.
– Меньше чем на неделю. А пока меня не будет, – она улыбнулась, – можешь смотреть меня по телевизору.
– Возможно, этого хватило бы твоему мужу, но в моем случае…
– Почему ты сегодня так хочешь сделать нас несчастными?
– Потому что я уже несчастен. И потому что ты – нет.
– Откуда ты знаешь, Джонатон?
– Потому что я знаю тебя.
– И ты знаешь все о моем новом романе. Моем еврейском романе.
– Ты о чем?
– Может, это вовсе не для моей книги, все, о чем я тебя спрашивала. Может, на самом деле это для меня.
– Что? Саймон заставил тебя поменять веру? Ты еврейка и теперь раскаиваешься?
– Ты знаешь меня не больше, чем Саймон.
– Ты перешла в иудаизм и Саймон об этом не знает? Если это ради твоего романа…
– Это не ради никакого моего романа. Все вы одинаковые. Даже в университете все, как везде. Тони Сьенна принимает участие в судьбе одной из своих студенток… – Она содрогнулась и закурила. – Выхода нет.
– Возможно, Анастасия, если ты кого-нибудь подпустишь ближе…
– Куда? К себе в трусы?
– Может, это к чему-нибудь приведет.
– Я замужняя женщина.
– Видимо, это не помогает.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103