Таково и было бы ее наследство: примитивно выдав себя за другого, облечь читателей мимолетным облыжным состраданием. Разве жизнь ее не стоила дороже? Может, обнажала больше, нежели потерю всего? Подозреваю, она сама спланировала свое поражение; видимо, я планировал обратить его в победу.
Вернувшись, Мишель застала меня за работой.
– Милый? – спросила она. – Ты пишешь?
Наличие бумаги под моей ручкой было очевидно, поэтому я кивнул:
– Так, ничего особенного.
– Включи побольше света. Ослепнешь. – Она начала включать сама: сначала гирлянду белых рождественских лампочек, круглый год висящую на вытяжке над плитой для пущей праздничности, потом верхние лампы дневного света. – Ну вот, – сказала она, – так же лучше?
Я посмотрел на нее, выбеленную фальшивым светом. Оголенное лицо прошито морщинками, в волосах седые пряди. Глядя на нее, я видел, как старею.
– Над чем ты работаешь, милый? – спросила она, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать меня в щеку. – Опять над тем романом? Ничего не говори, если хочешь сделать мне сюрприз. – Она повесила пальто на стул. – Но почему тут статьи про Стэси? С ней все в порядке? Ты же привез ее сегодня домой, да?
– Домой, к Саймону.
– Ты такой милый. Но зачем тебе мои вырезки?
– Хочу помочь ей разобраться, что привело к срыву.
– Думаешь, это хорошая идея? В смысле, врачи одобряют?
С теми, у кого не в порядке с головой, надо быть осторожнее Джонатон. Они на самом деле никогда не поправляются, вообще говоря, я припоминаю странности в ее поведении еще до этого маленького кризиса. Это ее навязчивое желание стать ученым. Наверное, у психически больных всегда сумасшедшие идеи, оттого-то они и безумны. Ты уже поел, дорогой?
– Давай просто ляжем спать.
– Не знаю, смогу ли я уснуть.
– Прошу тебя.
– Я хочу еще узнать о Стэси. – Мишель запустила пальцы в мои волосы. – Я очень волнуюсь, они с Саймоном так друг от друга отдалились.
– По-моему, зря ты беспокоишься.
– Но ты не сможешь всегда быть рядом с ней. – Она чмокнула меня в лоб. – А вдруг мы захотим уехать, когда поженимся?
– Зачем?
– А вдруг мне предложат работу в «Таймc»?
– Или, может быть, Глория Грин уступит тебе место в «Алгонкине»? Да, случиться может что угодно.
– Между прочим, у некоторых из нас еще осталась капелька амбиций…
– …или они принимают способность грезить за самоуважение.
– Кто бы критиковал.
– Мне нечего терять.
– Ты можешь потерять меня.
– Ради кого?
– А кто говорит, что кто-то должен быть? Я самодостаточна.
– Тогда почему ты сейчас здесь?
– Это моя квартира.
– Хочешь, чтобы я ушел?
– Не уходи.
– Почему?
– Мы любим друг друга, Джонатон. Не забыл?
– Жалеешь, что я не Саймон?
– Жалеешь, что я не Стэси? – Она посмотрела на газетные вырезки у меня в руках. – Забудь. Идем спать.
– Это ты жалеешь, что ты не Стэси.
– Быть может, иногда. По крайней мере, я не свихнулась. И у меня есть свои достоинства.
– Есть, – сказал я, идя за ней в спальню.
Лежа рядом со мной на спине, Анастасия натянула простыню на голую грудь. Я высунул руку из-под одеяла и бросил на пол еще один полный презерватив.
– Пятен от спермы точно не будет? – спросила она. – Если Саймон увидит, он все поймет. – Я укусил ее за шею. Она отвернулась. – Пожалуйста, не надо.
– Почему?
– Когда я пригласила тебя, чтобы извиниться за вчерашнее, я совсем не это имела в виду.
– Пигмалиону тоже пришлось несладко.
– Кому?
– Твоему мужу, Саймону.
– Его это просто убило. Он никогда не думал, что ты застанешь его в таком виде.
– Он знал, что я вернусь.
– Как бы я ему сказала? Вспомни, за чем я тебя послала.
– Я только не понял, почему ты меня отправила. У тебя же должны быть презервативы, раз ты позволяешь ему…
– Нам просто повезло, что ты ушел, Джонатон. Представь, если бы тут застукали нас?
– Ну, было бы не так плохо, как…
– Я его жена. Давай сменим тему.
Мы не стали. Просто оба уставились в потолок. Но где-то там, в глубине, где наши тела лежали подле друг друга, ее рука нашла мою. Она провела ею вдоль своего бедра, по животу над грудью, мимо шеи, к губам. Поцеловала костяшки, по очереди.
– Что мы будем с тобой делать? – спросила она.
– Есть у меня кое-какие идеи.
– Слишком рискованно. Тебе нужно одеться. Откуда ты знаешь, что мой муж не придет?
– Жанель сказала, что берет его с собой в…
– Так вот, значит, как это между ними.
– Все возможно.
Стэси повернулась ко мне, прижала мою руку к своей плоти.
– Он знает, что я никогда не напишу новый роман. Он уверен, что нет смысла меня содержать.
– Ты сказала ему, где взяла «Как пали сильные»?
– Нет, конечно. Но вряд ли я смогу украсть продолжение.
– Ты крепко влипла.
– Я пожертвовала ради него своей жизнью, Джонатон. Я даже колледж не окончила.
– Тебе нужна вторая книга.
– Особенно после этой премии. Все слишком многого ждут. Саймон говорит, каждый день добрая дюжина людей его спрашивает, когда выйдет мой новый роман, даже, как ни странно, его подрядчик. А мне вообще нечего предложить.
– Ты уверена?
– Ты не плагиатор, Джонатон. Тебе не понять.
– Стэси, как ты не видишь, у тебя есть то, чего никогда не было у меня, – история.
– Моя жизнь, моя трагедия? Кто в это поверит?
– Вот именно.
– Ты же не хочешь сказать…
– Да.
– Но я не могу…
– Иди сюда. – Я обнял ее, бессильно обмякшую, точно пальто без человека: уже не такое истощенное, ее тело все Равно казалось каким-то пустым, ее личность дремала под покровом кожи. Я обхватил ее одной рукой, а другой распутывал колтуны в волосах, вытирал ей глаза. Поцеловал в губы. – Рассказать твою историю просто, как весь день валяться вдвоем в постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103