Горячие струи залили ему лицо и попали в рот. Бак схватил мертвеца за плечи и нечеловеческим усилием спихнул его с себя. Его вырвало, и невыносимая боль снова повергла его в отчаяние. Ему казалось, что он забит в землю десятками ножей. Бак вытащил из кармана таблетки против головной боли и две положил в рот. Не сумев проглотить их, он начал ползти наугад и тут же наткнулся на трупы первых двух. Около них валялась пластмассовая бутылка без пробки. На дне еще оставалось несколько капель прокисшего вина. Бак запил ими таблетки и обессиленный до смерти лег на спину. Внезапно донесся шум вертолета, который становился все яснее, видно, вертолет пролетал уже над озером. Какие планы строили Молчаливые? Через несколько минут Бак почувствовал себя лучше и снова пополз по направлению к тропинке, где оставил лопаты и пилу. Найдя их, он спустился вниз. Боль все еще мучила его, но Бак уже не обращал на нее внимания, захваченный одной-единственной целью. Оставив лопаты около трупов, он стал спускаться к трясине. Бак надеялся, что Молчаливые подумают, что часовые хотели ограбить золото и, не поделив его между собой, перебили друг друга.
Он шел твердым и уверенным шагом, как будто ничего не случилось, и дошел до трясины. Его ноги утонули по щиколотку в ней, но не больше, потому что ступали на бревна брода. Бак входил все дальше в болото, крепко держа пилу. Перед ним лежал бескрайний ковер зелени, пышный и загадочный, на который не ступала нога человека. Ему показалось, что так он шел целый километр, пока, наконец, не попал на островок твердой земли. Шум вертолета был еле слышен: он улетал, сделав свое дело, а Бак свое только начинал. Остров с двух сторон был связан с бродом маленькими деревянными мостками. Один из мостков он подпилил пилой, и он утонул в трясине, перерезая путь Молчаливых к Сото и Брюсу. Ему оставалось подпилить и первый мостик так, чтобы при большой тяжести он рухнул, отправив чудовищ в трясину. Когда он закончил, чувствуя, что пила стала весить тонны, то присел на последнее полусрезанное бревно отдохнуть, Подпиленное бревно могло выдержать не больше двух человек. Вместе с усталостью к нему вернулась острая боль в груди – Бак почувствовал, что почти теряет сознание. Полив три таблетки водой из трясины, он проглотил их, повторяя: «Все будет хорошо. В одной таблетке кофеина столько же, сколько в двух чашечках кофе, значит, я выпил несколько чашечек». Из-за боли ему казалось, что время движется еле-еле. Но вот голова начала проясняться, дыхание стало глубже. «Через две минуты я смогу пойти обратно, – думал он с облегчением. – Ты сделал большое дело, поздравляю тебя, Бак! Заслуживаешь увидеть удовольствие на лице Удуерта под маской упреков, когда расскажешь ему о своем полуночном приключении. Тайна этой шутки останется между нами, потому что Скотт не поймет меня…»
Бак встал: что-то было не в порядке с его организмом, но он не мог понять, что именно. Зато ноги подчинялись ему и шагали с равномерностью машины. Трясина кончалась – всего в десяти шагах виднелись заросли тростника. Ему казалось, что в этом болоте находится вся грязь, какая только есть на свете, но конец этой грязной истории уже был виден. Вдруг он с удивлением увидел тонкий луч солнца, пронзающий туман. Разве ночь уже кончилась? Бак ужаснулся: вдруг на верху холма туман уже рассеялся? Острая боль в груди заставила его сесть, его ноги утонули в ледяной грязи. «Как бы я хотел погреться на солнце, – подумал он, – я дал бы полжизни, даже всю жизнь за солнечный луч».
Вдруг по его груди разлилась теплая волна. «Что со мной? Почему я не в силах пошевелить рукой?» – Бак наклонился и увидел широкую красную ленту, сползавшую с его груди, и с тупым безразличием подумал: «Что за насмешка, почему это должно произойти сейчас, когда все уже кончилось? Но все-таки мне нельзя здесь оставаться – если туман поднимется, Молчаливые тут же увидят меня в бинокли. Самое важное сейчас – скрыться в тростнике. Там я укроюсь и буду греться на солнце весь день – это единственное, что я хочу… Передо мной целый день для размышлений – я решу, стоит ли еще ползти по всей этой грязи в этом проклятом мире…» Поняв, что ему не удастся встать на ноги, он пополз. Пила давила его своей тяжестью, и он бросил ее в трясину. «Я, наверное, двигаюсь слишком медленно», – подумал он с тревогой. Его руки одеревенели от холода. Тростник был так близко, что ему казалось – он сможет ухватиться за стебель самого близкого, но вместо этого лег на самый край последнего бревна в броде. Его затрясло от холода, но вскоре стали появляться какие-то приятные видения. Туман медленно рассеивался. Бак сказал сам себе: «Давай, парень, не раскисай, пришло время выкатиться из этой колыбели и хорошенько выкупаться в грязи, а то вся акция провалится из-за тебя ко всем чертям. Скотт никогда тебе этого не простит…»
Он смутно сознавал, что наступил самый решающий момент его жизни и не случайно он лег на самый край бревна. Но чтобы нарушить это равновесие, нужно было ничтожное усилие или даже легкое дуновение ветра… Бак погрузил голову в грязь, и одеревеневшее тело последовало за ней.
* * *
Джек вышел из кабинета отца твердой самоуверенной походкой, которая всегда напоминала старому Гордону его собственную молодость, заставляя сердце переполняться гордостью за то, что жизнь прожита не напрасно и все его усилия и риск оправдали себя.
Но сейчас его мучило плохое предчувствие и он изо всех сил старался выглядеть перед сыном спокойным. С той самой ночи, когда группа Скотта Саливана буйствовала в «Золотом Осле», старого Гордона по ночам преследовали кошмары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40