Грохот! А следом вопль! Такой громкий, что больно ушам. Я вылетаю из постели и кидаюсь к двери. Распахнувшись, она ударяет меня по носу. Я чувствую теплую кровь, мне очень больно. Передо мной чей-то темный силуэт. Он может принадлежать Зоуле, но вот его кулак врезается в мое плечо. Я лягаю противника в живот. Моя ступня угодила во что-то мягкое, а пальцам стало больно. Мой противник охает, я лягаю опять – на этот раз краем ступни. Неужели Зоула мертва?
Теперь мой враг наносит удары в темноту. Они не достигают цели, и я бросаюсь на него, воспользовавшись своим девяностокилограммовым телом как тараном.
Неизвестный падает навзничь. Раздается два отчетливых удара: его затылок задевает косяк, а потом он бьется о пол лестничной площадки. Я бросаюсь на него сверху. Он хватает меня за волосы, а я давлю большими пальцами ему на глаза. Человек пугается и изо всех сил трясет головой, а я продолжаю нащупывать его глазные яблоки. Тогда он меняет тактику и с силой тычет пальцем мне в глаз. Мне приходится отпустить его и откатиться в сторону. Теперь на меня садятся верхом и, помахав кулаками, сдавливают горло, что есть мочи нажимая большими пальцами. Я пытаюсь отвести руки противника, но тот навалился всем весом.
Я не могу дышать. Мне страшно. Я пытаюсь нащупать его глаза, а перед моими собственными уже пляшут огоньки. Его ногти все глубже впиваются в мой кадык.
Тут раздается какой-то металлический звук. Неизвестный воет, словно раненый пес. Отпускает меня и с трудом поднимается на ноги. Слышна легкая возня. Нападавший с грохотом скатывается с лестницы, бежит по коридору внизу и хлопает входной дверью – так, что дрожит весь дом.
Свет включается, и я вижу Зоулу. Она, в пижаме с плюшевыми мишками и месяцами, торжествует, сердится, пылает румянцем… В руках у нее сковородка. Кажется, чугунная. Такой можно вдребезги разбить череп.
– Хорошо я ему врезала?
Зоула в душе. Сквозь щель под дверью доносится шум воды. За двойным стеклопакетом шумит Лондон.
Меня мутит, и я наклоняюсь над раковиной. Тошнота проходит, я включаю воду и подставляюсь под холодную струю. Потом осторожно промокаю голову – вытирать очень уж больно. Наливаю в чайник немного воды и смотрю на бешеное синее пламя. Глянуть в зеркало у меня не хватает духу. Не сейчас. И тут накатывает боль. Болит все: голова, горло, живот, нос…
Особенно нос. Хорошо хоть кровь течь перестала.
Вода уже не шумит. Через мгновение появляется Зоула: снизу желтое полотенце, на голове розовое. На лбу красуется кровоподтек. Я вспоминаю, что на мне только трусы.
– Давай позвоним в полицию, – предлагаю я ей.
Чайник закипает, я ищу растворимый кофе и чашки. С желудком у меня по-прежнему неладно.
В ее голосе слышится гнев.
– Что-то в этой рукописи есть, Гарри!
– С какой новости начать – с плохой или хорошей?
Она сердито машет рукой.
– Рукопись им не досталась, – говорю.
Я уже принес манускрипт из своей спальни.
– А плохая новость?
– Они унесли мой лэптоп. Там есть файл с дневником Огилви.
– Но об этом дневнике им известно не больше, чем нам.
– Ошибаешься, Зоула. Они не могут не знать, что ищут.
– Тогда давай обыграем их на их же поле.
Она вытирает волосы, осторожно обходя кровоподтек на лбу. Ее голос доносится сквозь розовое полотенце.
– Серьезно? Ты и вправду хочешь продолжать?
Зоула останавливается и удивленно смотрит на меня из-под полотенца.
– Ни о чем другом я и не думаю!
Она включает фен в розетку и начинает вытворять всякие штуки с щипцами для волос.
– По силам нам такое, Гарри? Я могла бы взять на две недели отгул…
– Согласен, – говорю я как ни в чем не бывало. – Бог знает, чем это для нас закончится, но у меня есть обязанности перед клиенткой… юной женщиной вамп…
– Между прочим, наши соперники еще могут вернуться. Их было двое. Один ждал внизу.
– В следующий раз они, возможно, прихватят с собой оружие, – предположил я.
Что такое оружие, я знал и пообщался с ним немало. До того как уволиться из армии, я успел побывать в Северной Ирландии, Косово и Заливе. После чего выбрал жизнь поспокойней. В этом, сдается мне, я похож на Динвуди.
– Ты все еще не выкинул из головы ту выдумку? Что Теббита убили за дневник?
– Соглашайся, Зоула. Я опять оказался прав.
Меня начинает трясти. Она выключает фен, садится к кухонному столу, наливает молоко, берет обеими руками большую кружку с кофе, подтягивает на дюйм полотенце и окидывает меня распутным взглядом.
– Ты живешь один, да?
– Как ты догадалась?
– Никто не сможет жить с таким самодовольным индюком.
Она отпивает кофе и вздыхает.
– У тебя я тоже не вижу никаких признаков сожителя, – замечаю я.
– Я была замужем за восхитительным человеком. Познакомилась с ним в Венеции, семь лет тому назад. Мы разведены.
– Немудрено. Наверное, он не мог с тобою ужиться?
– Я оказалась для него слишком любвеобильной. Он не поспевал.
Я разбрызгиваю кофе. Это движение отдается болью в лопатке, а Зоула довольно хихикает. Потом ее улыбка тает.
– Говоришь, оружие?
– Возможно. Еще один повод для звонка в полицию.
– Нет, Гарри. Они попросту заберут на шесть месяцев дневник, а я не хочу жить как Салман Рушди или как осведомитель, провинившийся перед мафией. Наш лучший способ защиты – выяснить, что есть такого в дневнике Огилви. Раньше врага. Обыграть этих придурков на их же поле. Что скажешь?
– Женщина! Будь благоразумна!
Она молчит.
– Мы не знаем, кто они и что нас ждет.
По-прежнему ничего – лишь немигающий, сбивающий с толку взгляд поверх кружки с кофе.
Я подумал: «Какого черта!»
– Лучше нам куда-нибудь исчезнуть.
Сквозь двойной стеклопакет доносится приглушенный шум автострады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88