Мы достигли той степени усталости, когда остановиться уже невозможно. Долтон, Зоула и я потягивали кофе, а Дебби с головой ушла в составление своего семейного древа. Тишину то и дело нарушали ее «Да!» и «Ух ты!». Так прошел час. Наконец она появилась в дверях и позвала:
– Идите, гляньте!
Мы наклонились над ее маленьким древом. Джеймс Огилви взял в жены Фиону Маккей; у них было трое детей, все девочки. Самая младшая, Агнес Огилви, родилась в 1630-м, на закате жизни Джеймса. Мармадьюк Сент-Клер взял в жены Инесу Териаку – судя по всему, местную испанку. Их ребенок, Эдуардо Сент-Клер, женился на Агнес Огилви. Они, надо думать, дружили семьями. У них родились Инеса Сент-Клер (1649) и Эдуардо Сент-Клер (1651). Инеса Сент-Клер вышла за муж за Роберта Теббита, и линию Теббитов продолжили Джеймс и Марта Теббиты, умершие на Ямайке. Линия Эдуардо Сент-Клера продолжалась до недавно почившего Уинстона Сент-Клера.
– Хорошо поработала, Дебби, – сказала Зоула. – Значит, семьи Огилви и Сент-Клер породнились через брак, затем один из их потомков вступил в брак с Теббитом, дав начало ямайской линии Теббитов, а другая шла прямиком до Уинстона Сент-Клера.
– Одной загадкой меньше, – сказал я. – Теббиты оказались ближайшими родственниками Уинстона.
Долтон склонился над работой Дебби, словно Роммель над картой:
– Значит, мы на верном пути. Молодец, девочка!
– Чудесно, – сказала Зоула. – Но как Джеймс Огилви и Мармадьюк Сент-Клер добрались до Ямайки?
– Вот именно! Как? – поддакнула Дебби. – И разве Ямайка не принадлежала тогда Испании? Почему им разрешили там поселиться? Почему испанцы не сожгли их на костре или не сделали еще что-нибудь не менее ужасное?
– Возможно, записки Огилви расскажут нам об этом.
Мне не терпелось до них добраться.
– Возможно, – откликнулась Зоула.
В ее голосе слышалось еще большее нетерпение.
– А Джеймс Огилви женился на Фионе, – заметил я.
– Его детская возлюбленная? – улыбнулась Дебби, очарованная романтичностью предположения.
– Наверняка!
Я пытался представить себе Джеймса, проделавшего весь этот путь до Туидсмьюра лишь затем, чтобы забрать свою невесту. Скорее уж он послал письмо, а уж тогда Фиона оставила дом, семью и сама пересекла океан.
– Для тогдашней молодой девушки путешествие то еще!
– А Мармадьюк женился на местной женщине. Они не могли не дружить семьями: ведь их отпрыски поженились.
– Интересно, почему они не вернулись в Англию? – пробормотала Дебби.
Я зевнул. Каждый мускул моего тела был изнурен.
– Я иссяк. Иду в постель – вместе с дневником Огилви.
– Можно я с тобой? – спросила Зоула, и мы все рассмеялись.
Легши в постель, я глянул на часы: четыре утра.
Я был чуть живой. Выключив свет, я закрыл глаза и стал слушать вой ветра в лесу, стоны и скрипы нашей виллы. А потом провалился в беспробудный сон.
Не знаю, что заставило меня проснуться всего час спустя. Я лежал в темноте, слушал ветер, который стал еще сильнее. Я заставил себя встать и доковылять до окна. Что я ожидал там увидеть? В нескольких ярдах, справа, на подъездной дорожке стояла машина.
Фары были выключены – силуэт автомобиля угадывался в приглушенном свете бассейна. Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядел внутри двух человек.
Кто-то с ними разговаривал, наклонившись со стороны водителя. Потом машина сдала задним ходом и исчезла внизу. На фоне огней Кингстона я увидел ее очертания.
А идущий по дорожке человек крепко прижимал к груди кипу бумаг. Это был Долтон.
ГЛАВА 26
«Все это время мне страшно хотелось хоть кому-то поведать свою историю. Я надеюсь, что однажды написанное мной прочтет кто-нибудь из моих соотечественников. Приключения, выпавшие на мою долю в обеих Америках, столь необыкновенны, что я сам едва себе верю. С вашего позволения я начну рассказ с опасений, которые по мере приближения к континенту брали надо мной все большую власть, потом как они сначала рассеялись, а после вернулись с удвоенной силой.
– Что такое „аутодафе“?
– Ради Бога! Шотландцы вообще хоть что-нибудь знают? – воскликнул Турок. – Так по-испански называется „испытание веры“, Джеймс.
– А почему все так этого боятся?
Потрескивали наполненные ветром паруса, море было спокойным. Гамак мягко покачивался. Люк наверху был открыт, но привычной прохлады мы не чувствовали – на нас оседала липкая духота. Сквозь продолговатую решетку я видел Северную Корону. Звезды переходили из одной клеточки в другую. Вокруг Короны я насчитал то ли пять, то ли шесть звезд поменьше.
– Ничего-то он не знает, – раздалось из угла. – Ничегошеньки!
После чего говорившего охватил сухой кашель.
– Ты слыхал об экспедиции Хокинса?
– Нет, – ответил я в темноту.
Кто-то рассмеялся. Другой добавил:
– Ха!
– То плавание закончилось настоящей бедой.
Я узнал голос Хога.
– В Мексике английских моряков схватили испанцы. Все матросы были лютеранами. Для начала их поселили в хлев и заставили есть из одного корыта со свиньями. В качестве питья им давали винный уксус. Потом их одели в желтые плащи, дали в руки зеленые свечи, накинули на каждую шею по веревке и отвели на рыночную площадь, где перед вопящей толпой был зачитан приговор. Одних тогда сожгли. Других секли час за часом, пока с их спин не сошло все мясо. Третьим переломали руки и ноги. Это и есть аутодафе, шотландец. Инквизиция и ее истинно христианское милосердие – вот чего ты должен ждать, если угодишь в плен к испанцам.
– Вот почему ты окружен здесь тюремным отребьем, шотландец, – добавил Турок. – Больше Рэли людей брать было неоткуда.
– Спасибо тебе, Турок, что пригласил меня в это плавание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88