Она вновь почувствовала себя свахой и обзвонила всех подруг, которых когда-то пыталась (безуспешно) пристроить.
– Вот видите, – хвасталась она, – и у меня бывают удачи!
Ну да, один раз в жизни.
– Стефани, вот что тебе нужно, – сообщила она, позвонив мне, – мужчина, у которого есть класс.
– Да, мне вообще много чего было нужно, но поиски до сих пор не увенчались успехом.
– А что тут искать? У меня на примете есть несколько очень симпатичных кандидатов. – Ну, нет.
Я не хожу на свидания вслепую. Хватит того, что мучаются двое, зачем втягивать в это третьего? И даже если бы я согласилась, «очень симпатичными» мужчинами Кэрол считала представительных типов, ездивших на джипах «лексус» и употреблявших странные жаргонные словечки. Ну как с таким разговаривать?
– Спасибо, но не стоит. Я думала, папа сказал тебе: я вышла из игры.
– Что ты имеешь в виду? Ты больше ни с кем не встречаешься?
– Нет. Я решила пока поработать над собой. Я до сих пор получаю е-мейлы с сайтов знакомств, но пока решила, что лучше не стоит. С тех пор как я два месяца назад рассталась с Оливером, у меня не было ни одного свидания. – Я не столько объявила это, сколько вдруг осознала: – И я правда горжусь собой.
– Рада за тебя. – Если бы ее собственная дочь заявила о том, что больше не будет ни с кем встречаться, Кэрол непременно помянула бы утекающие биологические часы. Но мне она ответила так потому – и я в этом уверена, – что кое-что поняла обо мне из разговоров с отцом. Подобно многим родителям, которые проживают заново свадьбу или учебу через своих детей, мой отец хотел, чтобы я реализовала себя помимо взаимоотношений с мужчинами. Он считал, что это станет благом для нас обоих. Ибо мы с ним похожи. Я унаследовала от него не только жесты, рыжие волосы и пристрастие к сочинительству. У нас с ним одинаковые эмоциональные реакции: нам все время кто-то нужен. Вот почему мы так легко находим общий язык. Он прекрасно понимает, что мною движет, потому что им движет то же самое. Он хочет, чтобы я все это переросла ради нас обоих. И я тоже. – Ну что же, когда надумаешь, дай нам знать. Это классные парни, уверяю. – О да.
Несомненно. Но у нас с Кэрол разные представления о том, что такое класс. Я предпочитаю тот, в котором учатся.
Я уже записалась в Интернациональном центре фотографии на курс «Основы черно-белой и цветной фотографии», но к занятиям еще не была готова. Хорошая зеркалка у меня была, но не хватало учебника, – значит, надо зайти в «Варнс энд Нобл».
Обычно путешествие по книжному магазину – это приятно и аппетитно, как заманчивое угощение. Я оделась поудобнее, намереваясь с комфортом и вкусом провести время среди толстых глянцевых книг по фотографии. На талию я повязала свободный серый кашемировый свитер косичкой, плюнув на правило никогда не повязывать свитер на талию, потому что это, мол, делает задницу килограмм на пять толще. Я заранее настроилась на поиски в закоулках. Перспектива открывать и узнавать новое, вдохновляться, заинтересовываться была мне по душе.
И конечно же, попав в книжную империю, я не могла не перетрогать все столы, не выпить чашечку кофе и не поинтересоваться тем, насколько я немодно одета по отношению к разделам «Что модно и немодно» в свежих номерах журналов. Взяв в руки толстый журнал «Ин стайл», я приготовилась, пролистала первые двадцать страниц объявлений... И, черт побери, январский номер тоже затронул эту тему, как и все остальные.
Если вы одиноки и ни с кем не встречаетесь, поберегите себя и не притрагивайтесь к январским и февральским журналам. Да и к мартовским журналам тоже, если читаете письма по следам статей из предыдущих номеров. Особенно невыносимы кулинарные разделы. Свекла, нарезанная сердечками, розовый перец, красные приправы из перца. Все розовое. Иногда меня спрашивают про мой любимый цвет, и этот вопрос неизменно меня удивляет. У кого старше второклассника есть любимый цвет? Так вот, я вам кое в чем признаюсь. Кажется, у меня все-таки появились предпочтения. Если говорить о цветах, то розовый я ненавижу. В любом попадавшемся мне в руки журнале были красные страницы с розовыми сердечками. Даже журналы по татуировкам, рыбной ловле и грузовикам не избегли общей участи. Господи, да ради всей мрачной чернухи на свете, кончайте уже! Издевайтесь над кем-нибудь другим.
Ненавижу сердечки! И шоколад. И идиотские открытки. Оставьте меня в покое! И знаете, что хуже всего? «Барнс энд Нобл» устроили выставочные столы, едва не отучившие меня любить книжные магазины. Они были сплошь завалены разноцветными сердечками, которые на вкус, казалось, были как мел. Книжки карикатур из журнала «Нью-Йоркер», книга о сексуальной пище, ярко-красные авторучки, брелки в виде сердечек. Подарочные пакеты, розовые и блестящие, с розовыми пушистыми ручками. Ну все, настроение испорчено на два месяца вперед. Кажется, хуже вообще не бывает.
Разумеется, я ошибалась. Я еще не успела наткнуться на купоны любви. Слушайте, купоны предназначены для экономии, а с каких это пор мы начали экономить на любви? Я на вафли, мыло и туалетную бумагу-то не пользуюсь купонами со скидками, а на любовь я вдруг оторву купон? Предохраняться-то надо, но еще и экономить? Это уже перебор. Купоны заставляли меня думать не о непринужденных вечерах с пивом и поцелуями, а о попадании в рабство к стирке, мытью посуды и мышку мусора. Разве мы не должны делать друг для друга какие-то вещи без всяких купонов? Однако вот они лежат на мантической витрине «Барнс энд Нобл».
Нет, я не всегда была так настроена. Я уверена, что любила этот праздник классе в четвертом, когда нам давали раскрасить что-нибудь забавное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97