ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Может, позвонить ему, чтобы он вам напомнил?
Ландсман слышит за дверью движение, шарканье, стук. Щелкнуло реле, зажужжал и отъехал гольфомобильчик.
– Нет, сейчас никак, – говорит Робуа, подходя к Ландсману вплотную. Погустевшая вдруг борода карабкается ему в ноздри и в уши, свисает щупальцами к физиономии пленника. – Чего он более всего боится, это шума. Шума не будет, детектив. – Голос его потеплел, Ландсман замер, ожидая гадости, которая за этой нежностью воспоследует. Гадость проявилась в уколе в руку, быстром, профессиональном.
В сонные секунды перед потерей сознания голос Робуа сначала утратил всякий смысл, затем приобрел немыслимую четкость, стал прозрачным и понятным, как иногда случается во сне, когда вдруг открываются спящему поразительные глубины и высоты, сочиняет он поэтические шедевры, которые поутру оказываются бессмысленным бредом. Евреи по ту и по эту сторону двери восторгаются розами и глициниями, миррой и ладаном, осененные тенью финиковых пальм. Ландсман стоит среди них в белых струящихся одеждах, отражающих жар библейского солнца, и несет он какую-то ахинею на иврите, и вкруг него лишь друзья да братья, и горы прыгают баранчиками, а холмы резвятся козлятками…
31
Ландсман приходит в себя под гул пропеллера «Чесны-206», отстригающего у него правое ухо. Он зашевелился под неудобным электрическим пледом, электрическим, но не включенным. Каморка ненамного больше койки, на которой он валяется. Чуткий палец детектива тянется к голове. Там, где его благословил Флиглер, голова напоминает подготовленную к жарке отбивную, вспухшую и влажную. Плечо тоже подверглось какой-то кулинарной обработке.
Сквозь стальной намордник узкого окошка просачивается что-то серое, не свет, а остатки света разочарованного ноябрьского дня юго-восточной Аляски, мучительно пытающегося вспомнить, как выглядит солнце.
Ландсман хочет сесть и обнаруживает, что плечо его так болит из-за того, что какая-то добрая душа пристегнула его левое запястье к стальной ножке койки. Вертясь во сне, Ландсман вывернул плечо и руку в немыслимое положение. Та же добрая душа лишила его штанов, рубашки и пиджака, оставив лишь набедренное прикрытие. И на том спасибо…
Он садится, точнее, присаживается на корточки. Слезает с матраса так, чтобы прикованная рука вернулась в более естественное положение. Браслет сползает, ладонь упирается в пол, покрытый линолеумом грязно-желтого цвета, в точности как фильтр вытащенного из лужи сигаретного окурка. Пол холоден, как стетоскоп патологоанатома. На полу пыльные Анды и Аппалачи, дохлые мухи и их предсмертные испражнения. Стены из шлакоблоков, покрытых толстым слоем краски, напоминающей голубую в разводах зубную пасту. Напротив его головы знакомая рука знакомым почерком выцарапала по кладочному шву: «СИЯ КОНУРА СБАЦАНА НА ДОБРОХОТНЫЕ ПОЖЕРТОВОВАНИЯ НИЛА И РИЗЫ НУДЕЛЬМАН, ШОРТ-ХИЛЛЗ, ШТАТ НЬЮ-ДЖЕРСИ». Он хочет рассмеяться, но вид надписи, выполненной его сестрой в этом карцере, вызывает слезы.
Единственный предмет меблировки, кроме койки, – веселенькое детское ведерко из жести. Синенькое, желтенькое, с собачкой, резвящейся среди цветочков на зелененькой лужаечке. Ландсман долго созерцает ведро, думая о детях, об отходах, для которых предназначено это ведро, о собаках из мультфильмов. Смутное беспокойство, вызванное Плуто, – собакой, владельцем которой была мышь, – как-то терялось на фоне ужаса от мутанта Гуфи. Мозг его глушат облака дыма, выхлоп оставленного кем-то в его черепе автобуса с невыключенным двигателем.
Ландсман сидит на корточках рядом с койкой еще одну-две минуты, собирает мысли, как нищий подбирает с мостовой рассыпанную мелочь. Затем подтягивает койку к двери и усаживается на нее. Размеренно и дико, методично и бешено, принимается лупить в дверь босыми пятками. Стальной лист отзывается оглушающим грохотом, поначалу Ландсмана вдохновляющим. Но энтузиазм его быстро гаснет. Тогда Ландсман поднимает вопль.
– Помогите! – орет он. – Я порезался! Кровью истекаю!
Он осип от воплей, пятки гудят. Он устал. Мочевой пузырь заявляет о себе. Взгляд на ведерко, взгляд на дверь. Снотворное в крови, ненависть к этой комнатушке, где провела свою последнюю ночь его сестра, к людям, которые приковали его к кровати почти голым… Может быть, и его вопли – но мысль о том, что придется мочиться в это дурацкое ведерко с собачкой, бесит Ландсмана.
Он подволок койку к окну, отодвинул намордник, оказавшийся всего-то шторой из стальных полосок. В стальной оконной раме толстые серо-зеленые стеклоблоки. Рама когда-то открывалась, но сейчас – возможно, не так давно – ручка-задвижка из нее удалена. Остается еще один способ открыть это окно. Ландсман волочется вместе с кроватью к ведерку, поднимает его, размахивается и запускает в стекло. Ведерко отскакивает в лоб Ландсману. Он во второй раз за день чувствует вкус крови, когда капля со лба доползает до угла рта.
– Сука ты, собачка! – бормочет он замершему на смятом боку ведерку.
Ландсман волочет койку к стене, свободной рукой стаскивает с нее матрас, ставит его к стенке. Хватает кровать обеими руками, поднимается вместе с ней, покачиваясь от ее тяжести. Пригнув голову, направляет таран кровати в окно. Вздрагивает от внезапно возникшего видения: зеленый газон, клочья тумана. Деревья, вороны, застывшие в воздухе осколки разбитого стекла, свинец водной массы пролива, яркий белый гидросамолет с красными полосами. Кровать выскальзывает из хватки Ландсмана, вылетает сквозь стеклянные липы в серое утро.
Пацаном в школе Ландсман легко одолевал физику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики