Лучше всего полагаться только на себя. Нужно призвать на помощь свой молодой и ясный ум. Впервые и жизни Анна Мария должна была решить задачу самостоятельно.
Можно убежать. Да, оставить гостей, покинуть дворец. Однако ей не следует так поступать. Что особенного произошло? В конце концов, Йозефа Душек и синьор да Понте всего лишь задели ее самолюбие неосторожным словом. Не стоит обращать на них внимания. Ей придется не обращать на это внимания, иначе Анна Мария не сможет продолжать свое расследование.
Все-таки в одном Йозефа Душек была права: Анне Марии действительно не нравились молодые ухажеры. Многие из них казались ей просто смешными. Раньше она потешалась или скучала, если приходилось выслушивать их комплименты или стихи. Затем благодаря своим братьям графиня выучила наизусть их речи и способ поведения. Она не могла полюбить кого-либо, кто вел себя подобно ее братьям. Нет, к таким ухажерам Анна Мария относилась, как к малым детям. Поэтому поговаривали, что она заносчива. Отец тоже укорял ее за это. Вообще-то он давно хотел выдать ее замуж, но Анна Мария несмотря ни на что дала ему понять, что не пойдет ни за одного из этих глупых франтов. Разве что отец выдаст ее насильно, против воли.
Граф не требовал от нее ничего подобного, несмотря на всю свою холодность по отношению к дочери. По крайней мере, пока не требовал. Устав от постоянных вопросов о будущем Анны Марии, отец избавился от нее, заперев наверху, в женской обители. Теперь графиня была достаточно далеко от отца, чтобы напоминать ему о своем нерешенном будущем.
Что же делать? Ей следовало вернуться к гостям, она и так слишком долго задержалась в коридорах. В самом деле пахло рыбой. Значит, синьор да Понте был прав. Как бы графине хотелось проскользнуть в кухню, сесть за стол и поговорить с кухарками! Стоит ли пойти туда? Но тогда ей придется притворяться. А если не скрываться? Поздороваться со всеми и сказать: «Смотрите-ка, это я, Анна Мария»?
Нет, если Анна Мария так поступит, значит зря она сюда пришла. Тогда ей не удастся разгадать темное значение ночного кошмара. Итак, следовало спокойно и медленно вернуться назад. Хоть бы никто не заметил ее отсутствия!
Когда графиня приближалась к салону, ей навстречу вышел Казанова. Какое счастье, что он один!
– О, я уже было подумал, что вы нас покинули.
– Вовсе нет, почему вы так решили? Честно говоря, мне захотелось побродить пару минут по своему родному дому. Но это ведь останется между нами, синьор Джакомо?
– Само собой разумеется! Я рад, что снова вижу вас, Прекрасная графиня. Надеюсь, что вам нравится праздник. В конце концов, самое главное еще впереди. Будет рыба. Подадут рыбу. И смею заметить, рыбу приготовили так, как здесь, в Праге, ее никто не готовил. О чем это я? Ваше отсутствие заметили. Вас уже ищут. Вы не догадываетесь, кто бы это мог быть?
– Дайте подумать!
– Вам выпал жребий. Он свел вас на следующем этапе нашего ужина с… Хотя скоро вы сами все увидите.
Казанова взял Анну Марию под руку и провел ее в салон. Она быстро посмотрела на ряды гостей. Кто бы это мог быть? Кто это? Она узнала его, и в третий раз за этот вечер ее охватил озноб.
Мужчина смеялся, направляясь к Анне Марии. Да, он низко поклонился. Догадался ли он, кто она? На нем был простой зеленый сюртук с немного потертыми краями. Чувствовала ли Анна Мария радость? Конечно, она обрадовалась этой встрече. Неужели следовало убеждать себя в этом?
Казанова передал графиню из рук в руки, как драгоценный подарок. Мужчина в зеленом сюртуке был ниже Казановы почти на две головы. Он взял Анну Марию под руку, но держал гораздо крепче, чем синьор Джакомо.
– Значит, это вы. Наконец-то нас свел жребий! Я весь вечер надеялся на нашу встречу.
У него был высокий и очень звонкий голос. Недавно Анна Мария уже слышала этот голос, однако забыла где. Он говорил так быстро, что приходилось быть предельно внимательной, чтобы ничего не упустить. Что он сказал? Он надеялся. Значит, надеялся. Надеялся весь вечер. Что бы это значило?
– Вы надеялись, что сможете поужинать со мной?
– Ну конечно, все это время.
– Почему же? Почему вы хотели поужинать именно со мной?
– Почему? Потому что вы единственная, кого я не знаю.
– Единственная?
– Разумеется, единственная. Многих я узнал с первого взгляда. Однако с вами я не знаком. Я даже не догадываюсь, кто вы. Кроме того, вы прекрасней всех на балу. Простите мою смелость, однако это правда. Лучше сказать все сразу, иначе я задохнусь и не смогу попробовать эти блюда. Эту, как ее, рыбу, о которой он говорит без умолку.
– Вы имеете в виду синьора Джакомо?
– Верно, его. Он полчаса рассказывал мне о своей рыбной мешанине. Вы можете понять подобное? Вы можете понять, что кому-то доставляет удовольствие снова и снова описывать блюда? Будто с каждым словом он помешивает венчиком, а с каждым слогом солит суп? Так много слов. Мы же стоим перед ним с раскрытыми ртами, а рыба извивается перед нами, потому что никому не удается ее попробовать! Я хотел бы вам признаться: я вообще не люблю так называемые дары моря. Мне нет никакого дела до его каракатиц, усачей или морских чертей. Мне нравится кое-что другое. Я люблю фазанов и съел их столько, что у меня нет никакого желания пробовать эту угрюмую рыбу, о которой мне все уши прожужжали. Ну ладно, посмотрим. Вот наш приют. Нет, неужели я сказал «приют»? Я говорю слишком быстро. Я знаю. Это из-за шампанского. После трех бокалов шампанского вам придется привыкнуть к моим триолям. Итак, проходите. В этой комнате мы встретимся с рыбой. Они уже зашли в комнату, а Моцарт все не умолкал. Анна Мария не понимала, о чем он говорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100