Вокруг театра по-прежнему толпились люди. Актрисам посылали букеты цветов, чтобы хоть как-то успокоить их и настроить на нужный лад.
А во дворце было темно. Как только Анна Мария с Иоанной вошли в вестибюль, появился Паоло и сказал, что синьор Джакомо просил его не беспокоить. Анна Мария объяснила в двух словах, почему ей обязательно нужно поговорить с Казановой. Не дождавшись от Паоло ответа, графиня направилась в зал.
Во дворце стояла гробовая тишина. Синьор Джакомо неподвижно сидел в темноте. Когда Анна Мария заметила его темный силуэт, ей на мгновение показалось, что перед ней ее отец. Графиня вздрогнула, а потом медленно подошла к Казанове.
Услышав ее шаги, он обернулся. Казанова узнал ее, поднялся и не спеша пошел навстречу. Несмотря на темноту, Анна Мария заметила, что он очень устал. И снова ей показалось, что перед ней стоит пожилой, обессилевший человек, старый граф Пахта.
– Ах, дитя мое, как хорошо, что вы пришли!
Анна Мария снова вздрогнула, услышав его слова.
Чтобы избавиться от странных мыслей, она окликнула Иоанну и попросила зажечь огонь. Затем указала на стул, где сидел Казанова.
– Садитесь, садитесь, синьор Джакомо. Вы, должно быть, очень устали. Пусть Паоло принесет нам шампанского. Иоанна рассказала мне, что случилось и что угнетает всех вас. Выпейте шампанского. Поднимите этот бокал за маэстро и за меня. Я пойду и приведу его.
Казанова взглянул на графиню. Казалось, ничто больше не сможет удивить его.
– Вы знаете, где он, Анна Мария?
– Я точно знаю, где он, синьор Джакомо.
– А, я понимаю. Мне следовало бы догадаться, что вы знаете. Как же мне самому не пришло в голову спросить вас об этом?
– Вы же не можете всего предусмотреть, синьор Джакомо. Кроме того, я всегда рядом, чтобы помочь вам, когда это необходимо.
– Благодарю вас, Анна Мария. Я очень беспокоился. Репетиция прошла блестяще. Эта опера – настоящий шедевр Моцарта, вне всяких сомнений, а постановка – само совершенство. И зачем ему понадобилось убегать, едва стихли последние звуки? Что с ним происходит? 1 Вы можете объяснить мне хотя бы это?
– У меня есть догадки по этому поводу, синьор Джакомо, однако мне не хотелось бы пока говорить об этом.
– Это как-то связано с увертюрой? Почему он до сих пор не написал ее, черт побери? Не может быть, чтобы он не мог написать увертюру. Этого просто не может быть! Что-то не дает ему завершить оперу.
– Я ухожу, синьор Джакомо. Может быть, мне удастся выяснить и это.
Анна Мария коснулась губами его лба, затем отвернулась и быстро вышла из зала; Она чувствовала, что просто обязана помочь этому человеку. «Дорогой отец, я делаю это для вас. Без моей помощи у вас не получится то, что вы задумали. Дорогой отец, вы не вспомнили обо мне, а теперь, оказывается, я единственный человек, который может помочь вам».
Анна Мария набросила накидку Иоанны и поспешила из дворца. Теперь зеваки переместились сюда и стояли у входа. Графиня пробралась сквозь толпу и направилась вниз по дороге, ведущей к Влтаве. Великий Моцарт и близкий ей человек – это исчезновение было связано с их игрой. Иногда Моцарту надоедало быть известным композитором, находиться в центре внимания. Ему хотелось стать простым, обыкновенным музыкантом, который мог бы свободно распоряжаться своим временем. Моцарт садился в укромном уголке и смотрел в окно. Порой он царапал что-то на листе бумаги, пару скудных нот. В такие минуты за ним нельзя было наблюдать, нельзя было говорить о музыке. Он раскладывал пасьянс, делал наброски, играл на бильярде, пил вино.
Подойдя к трактиру, Анна Мария заглянула в окно. Да, как она и ожидала, Моцарт сидел там. В гордом одиночестве. Именно так она себе это и представляла. Теперь нужно было очень осторожно попытаться вытащить его из этого убежища.
Графиня вошла в трактир. Маэстро поднял глаза, словно ждал кого-то. Она подошла к его столику, сняла накидку и присела.
– Наконец-то вы пришли, Анна Мария.
– Да, наконец-то. Меня целый день не выпускали из монастыря.
– Вам позволят завтра прийти на премьеру?
– Нет, не позволят. Настоятельница строго-настрого запретила выходить из обители завтра вечером.
– Жаль, очень жаль. Я спрятал в опере сюрприз, специально для вас.
– Сюрприз? Для меня?
– Воспоминания о наших уединенных встречах, что-то съедобное, вкусное.
– Неужели вы имеете в виду.
– Да, ветчину, а как же иначе? В первом акте дон Джованни заказывает для гостей ветчину. Больше всего мне хотелось, конечно, чтобы это был редис. Но тогда синьор Джакомо принял бы меня за идиота.
Они рассмеялись и на мгновение наклонились друг к другу.
– Как прошла репетиция? Она вам понравилась?
– Превосходно. Великолепный оркестр и отличные актеры. Дважды не сыщешь такого состава.
– Говорят, вы скрываете от них увертюру.
– Неужели говорят? Что ж, это правда.
– А что с увертюрой? Зачем вы заставляете ждать такой замечательный оркестр?
– Увертюра здесь, смотрите. Вот это и есть увертюра.
Из бокового кармана сюртука Моцарт достал три маленьких листочка. Графиня заметила всего лишь пару нот. Небольшие зарисовки.
– Но здесь же не больше пары тактов!
– Не больше и не меньше. Ровно столько, сколько мне нужно, чтобы написать увертюру.
– Значит, она еще не написана?
– Самое главное я уже написал. Все это перед вашими глазами. Теперь нужно всего лишь немного усердия. Три, может быть, четыре часа – и увертюра готова.
– И когда вы собираетесь этим заняться?
Моцарт неожиданно посмотрел на графиню и схватил ее за руку.
– Сейчас вы спрашиваете меня точно так же, как это делала моя сестра. Раньше, еще в Зальцбурге, Мария Анна по поручению отца разыскивала меня в одном из трактиров и уговаривала немного поработать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100