– Прежде чем отправиться в Киргизию, вы так же возражали, настаивая, что вами не все сделано на рисовых полях. Зато как много эти поездки нам дали! Вы решительно установили пользу домашних животных как противомалярийного барьера вокруг людских поселений. Ваши доказательства, что комары предпочитают кровь рогатого скота крови человека, – сильное оружие против врага. Где нет еще возможности покончить с переносчиком, мы будем подставлять ему наши стада. Вы вправе гордиться этим успехом и должны согласиться, что, посылая в Киргизию именно вас, я не ошибся в расчете.
– Я много раз вам говорила, – упрямится она, – что не могу и не хочу заниматься малярией.
– Знаю, – соглашается он, – но будем откровенны: ведь не одними комарами занимались вы там. Вы из северной Киргизии неожиданно махнули на юг, куда никто вас, ей-богу, не посылал. Приехав в долину реки Чу, я вас не нашел там, и встретились мы только в Оше.
Полина Андреевна смущенно опускает глаза, голос ее звучит неуверенно:
– Я для вас там искала клещей…
– И москитов уж кстати, не так ли?
На этот вопрос ей лучше всего промолчать. Она действительно не стерпела и через горный перевал поспешила к москитам. В течение полутора месяцев Петрищева выловила до ста тысяч самок, обследовала тысячи жилищ, мазаров и кладбищ, караван-сараев, чайхан и мечетей, исходила и разведала страну, равную Венгрии и Румынии, вместе взятым. Она находила своих кровососов на высоте трех тысяч метров, в условиях, соответствующих климату Вологды и Северной Сибири, и собрала материал, чтобы завершить главу о расселении москитов в Средней Азии.
В погожий солнечный день, каких в Севастополе немало, к директору одной из городских школ явилась незнакомая женщина. Она назвала себя начальником экспедиции ВИЭМ и попросила указать ей на школьников, хорошо успевающих по естествознанию.
– Мне нужны настоящие любители природы, – сказала она. – Чем больше их будет, тем лучше.
– У нас найдутся два-три таких мальчика и несколько девочек, – ответили ей, – всего пять-шесть ребят. Достаточно этого для вас?
Петрищева покачала головой.
– В таком случае разрешите мне побеседовать с детьми, я хотела бы с ними познакомиться.
Она выступила перед молодой аудиторией и в течение часа излагала все, что известно о лихорадке папатачи. Она не забыла рассказать о причине, приведшей ее в Крым, и даже ознакомила слушателей с планом экспедиционных работ. Выступление затянулось надолго; исследовательница говорила обо всем: о науке, литературе, о методах работы, ее анализе и об искусстве составлять– отчеты. Это было нечто среднее между школьным семинаром по природоведению и официальным докладом ученому ведомству. Слушатели, не разбиравшиеся в тонкостях жанров, не испорченные предрассудками критиков, были искренне восхищены.
– В Инкермане, как вам известно, – закончила она, – есть пещерный городок. Хотите со мной проделать экскурсию?
Еще бы, конечно! Все согласились.
Прогулка превратилась в семинар. Она посвятила их в искусство находить насекомых, ловить их на лету, выживать из убежищ и маневрировать липкой бумагой.
– Липучки надо развешивать так, чтобы москиты прилипали с обеих сторон. Зато в норку зверька их надо сверху просовывать трубочкой…
Охотница раскрыла слушателям арсенал своих ловушек и показала, как ловить москитов, то накрывая их пробиркой, то засовывая в воронку или убивая струей табачного дыма.
– Придите к нам завтра, – сказала Петрищева своим новым друзьям, – и мы займемся искоренением москитов.
Школьники пришли к ней на следующий день. Исследовательница надавала им липкой бумаги, пробирок, ловушек, отвела каждому участок работы и строго-настрого предупредила:
– Москитов ловить в своем лишь районе. Не переступать границ. Будьте аккуратны и довольствуйтесь только своим.
Двадцать школьников каждодневно приходили по утрам, вооружались снарядами для ловли москитов и разбредались по дворам. Днем они приносили добычу, а к вечеру вновь отправлялись за ней. Маленькие труженики не щадили себя, добывая тысячи живых и мертвых москитов, работая изо всех сил. Они делали это из уважения к науке, которую впервые сами творили. Они были бескорыстны, эти юные охотники: назначенная премия – копейка за каждую штуку улова – никого из них не привлекала…
Можно было подумать, что Петрищева решила переловить всех москитов на улицах города и таким образом положить им конец. Бывали дни, когда на отдельных участках число плененных насекомых доходило до тысячи. Через три месяца общее число их достигло ста тысяч, не считая улова на липкой бумаге…
Маленькие помощники знали цель этих сборов и время от времени допытывались:
– Не решили еще, Полина Андреевна? Не скоро конец?
Она показывала им карту, на которой весь город был разбит на участки и в каждом отмечено, сколько москитов выловлено в нем.
– Все еще не известно, – отвечала она, – где их в городе больше всего. Как только решим, можно будет приняться за дело.
– А если у меня на участке, – спрашивал один из юных искателей, – окажется больше москитов, чем у других, вы перейдете с лабораторией в наш район?
– Обязательно, – терпеливо объясняла она им. – Где много насекомых, там близко должны быть места размножения.
Подсчеты показали, что железнодорожный поселок Сапунская Горка самый насыщенный москитами район. Можно было надеяться найти места выплода там и решить загадку рождения папатачи.
Экспедиция переселилась туда.
* * *
Москит папатачи был старым знакомым Петрищевой. Она встречала его в Келифском Узбое, в норах грызунов, находила по всей Средней Азии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63