Все совершенно законно. Он не сделал ничего дурного, совсем ничего.
Маркус наблюдал, как в отдалении девушка беседовала с другой женщиной, та наклонилась к телефону и набрала номер. Подошел молодой человек, все трое смотрели на монитор и тихо переговаривались. Принтер выбросил листок бумаги; потом к этим троим присоединился солидный господин; наморщив лоб, он стал рассматривать листок и давать указания. Женщина ушла, молодой человек, потирая руки, последовал за ней, показался служащий в серебристых очках и с кожаной папкой под мышкой. Зазвонил телефон, солидный господин снял трубку, скроил серьезную мину и быстро заговорил; служащий с папкой шепотом высказывал свои соображения.
В конце концов солидный господин покачал головой, движением руки спугнул остальных и, подавшись корпусом вперед и сложив за спиной руки, направился к Маркусу.
По всей видимости, это был директор. Костюм мягко облегал чуть искривленную фигуру; значка с именем он не носил. Когда их отделяли лишь несколько шагов, он проделал фокус: поднял руку, провел ладонью по лицу, и оно вдруг засияло улыбкой.
– Простите, господин Меринг. Ваша просьба поставила нас в некоторое затруднение. Но нет ничего, с чем бы мы не могли справиться, ничего, поверьте. Видите ли, суммы подобного порядка не всегда имеются в наличности; я бы вас попросил в будущем извещать нас за несколько часов. Но на этот раз – он с гордостью приподнялся на цыпочках и качнулся вперед – мы можем сразу выплатить все сполна. Для таких клиентов, как вы, господин Меринг, мы делаем все от нас зависящее, это наша гордость. В следующий раз, пожалуйста, проходите прямо ко мне, а не к окошку!
– Конечно, – просипел Маркус. – Так и сделаю. Спасибо.
– С вашего разрешения, придется еще несколько минут подождать. Смею ли я просить вас пожаловать ко мне в кабинет? Не желаете ли кофе? Или чего-нибудь другого? Я директор, Ян Хёффер!
И он протянул дряблую руку; Маркус схватил ее и машинально пожал.
Кабинет Хёффера был огромен; четыре высоких окна направляли солнечные лучи на толстые листья тропических растений. На письменном столе лежала золотая ручка со сверкающим титановым пером. Акварель на стене изображала багровые, озаренные светом цветы, внизу – хорошо разборчивая подпись: Шагал. Все это слегка напоминало театральные декорации. Хёффер молча указал на кресло; Маркус сел и попытался все спокойно обдумать. «Это совершенно исключено, это не может пройти гладко. Ну, и что же делать? Теперь уже слишком поздно, нужно продолжать. Продолжать…»
– Нет, спасибо, – тихо сказал он. – Не нужно кофе!
«Но ведь это никогда, ни при каких обстоятельствах, не кончится добром!
Дверь открылась, и вошел молодой человек в серебряных очках. Вместо папки он держал узкий чемоданчик.
– Так! – воскликнул Хёффер. – Кажется, все в порядке! Пожалуйста, господин Меринг, только не подумайте, что это было просто, за такое короткое время! Существует не так много банков, заявляю это со всей скромностью, которые способны удовлетворить подобную просьбу так скоро. Я думаю, у вас есть все основания быть нами довольным. У вас и… – он многозначительно улыбнулся, – у ваших сотрудников, – и открыл чемоданчик.
Маркус обомлел. Нет, конечно же нет. Ведь это только бумажки, простые, отпечатанные, маленькие перевязанные пачки, целый чемодан, набитый цветными бумажками, не более того. Хорошо-хорошо, пусть он не обомлел, но затрясло его по-настоящему.
– Чудесно, не правда ли? – спросил Хёффер. – Да, прекрасная картина, не устаю любоваться. Желаете пересчитать?
Маркус замотал головой, а Хеффер что-то сказал о доверии и о том, что он весьма тронут.
– А как насчет… как вы собираетесь их везти, в сумке?… Нет? Тогда, пожалуйста, возьмите чемоданчик. Нет, я настаиваю! Рассматривайте это как… ха-ха, как подарок фирмы!
И он закрыл чемоданчик, щелкнув замками.
– Могу ли я, господин… Меринг, еще что-нибудь для вас сделать?
Маркус уставился на чемодан, потом на Хёффера. И вдруг оцепенение прошло; он почувствовал, как глубоко в горле поднималось бульканье, а в уголках рта расплылась глуповатая улыбка. Сглотнул, хотелось прокашляться. Потом покачал головой.
– Для этого мы и существуем, – сказал Хёффер, отвесил поклон и тихо засмеялся. Маркус подхватил директорский смех, и вдруг его захлестнула волна безудержного веселья, так что даже заболел живот, и он стал ловить ртом воздух…
Когда все прошло и Маркус, чувствуя на щеках тепло от слез, поднял голову, то встретился с серьезным, удивленным взглядом Хёффера. Он перепугался, схватил чемодан и вскочил.
– Спасибо, господин директор! Мне нужно… теперь дальше!.. Еще одна встреча!
Ничего более глупого он не мог придумать: цвет глаз у Хёффера изменился, взгляд сделался холодный и задумчиво-синий. Маркус стремительно протянул директору руку; пожимая ее, тот смотрел на Маркуса с недоверием.
– До свидания, – еще раз повторил клиент, распахнул дверь и не оглядываясь вышел.
Теперь к выходу! Поскорей убраться отсюда! Маркус обежал одну из мраморных колонн, столкнулся с блондинкой и, не извинившись, пустился дальше. За спиной послышалось «идиот!», на несколько секунд, в течение которых притупилось даже чувство пульсирующего страха, он обозлился на девушку, но потом забыл ее навсегда. Эльвира Шмидт, схватившись за ноющий от боли локоть, прошипела сквозь зубы несколько ужасных слов и села за свой письменный стол. Через две минуты боль прошла, и девушка больше уже не думала о грубияне, который наскочил на нее и по вине которого она через два дня потеряла работу.
За несколько метров до выхода некто преградил Маркусу дорогу:
1 2 3 4 5 6