– Ну и как?
Последние лучи света озарили профессора, выделив его узкий силуэт. Он опустил голову и принялся рассматривать набалдашник трости.
– Что вы имеете в виду?
Что-то в этом человеке, в его взгляде, вызывало у Марселя доверие.
– Он еще мог говорить с вами?
Валентинов посмотрел на трость, словно в ней содержался ответ. Потом покачал головой. Продолговатое насекомое отделилось от пальмы и на несколько секунд зависло в воздухе прямо перед ними.
– Он ведь за тем и приехал сюда, не правда ли?
– Да, – подтвердил Марсель, – за этим.
– Из-за своей теории времени? Второе начало?
– Откуда вам известно?
За их спинами прошла женщина с коляской, из которой доносилось недовольное бурчание. Валентинов с любопытством обернулся.
– Вчера вечером я получил с посыльным записи доктора Малера. К тому же, насколько мне известно, он недавно выступал с докладом. Я был на нем, сидел в последнем ряду, но довольно скоро ушел. Маленький скандал, об этом потом одно время говорили. Некоторые даже с большим воодушевлением.
– Вы знаете его теорию?
– Я просмотрел в поезде его заметки. Необычный почерк, много сокращений, нетрадиционная система записи, и, по правде говоря, освещение было не очень, но… Ах, в общем теория мне знакома.
– И что же?
Валентинов молчал. Несмотря на волнение, Марсель многое замечал: солнце скрылось за горами, на небе вырисовывались темные очертания гор. На дороге гудела машина. Плакал ребенок. В отеле теперь уже горели все окна, весь стеклянный фасад.
– Я не совсем понял ваш вопрос, – сказал Валентинов.
– И что… – голос Марселя хрипел, он откашлялся, – что вы думаете о его теории? Кажется, это несложный вопрос!
– По-моему, – размеренно произнес Валентинов, – сейчас не совсем подходящий момент…
– Прошу вас, ответьте!
– Видите ли, я получаю достаточно много писем подобного рода. И всегда речь идет в них об этой проблеме: о времени, о Втором начале… Каждый раз я просматриваю их, ведь, как знать… Но…
– Но?
Ребенок снова заревел. Со стороны озера подул словно шепотом прохладный ветер.
– К сожалению, – Валентинов покачал головой, – хотя поначалу все представлялось достаточно любопытным, и в какой-то момент я даже был обескуражен… Но в свете сегодняшних обстоятельств лучше бы не говорить. Даже вычисления были неверны. А итог – подогнан! Умствования чистой воды, никакой науки. Ничего существенного.
– Спасибо, – тихо сказал Марсель, – именно это я хотел знать.
На удивление быстрым и грациозным движением Валентинов вскинул трость и показал на небо.
– Смотрите, скоро появятся созвездия, отсюда, сверху, их особенно хорошо наблюдать. Но как вам наверняка известно, это никакие не звездные картинки и ничего общего с нами не имеют. Все здесь… – он описал тростью круг, – не имеет к нам никакого отношения. Но снова и снова находятся люди, не согласные с этим. Им больше нравится, когда их преследуют или на них нападают, а не когда они окружены холодным равнодушным миром. – Он опустил трость. – Но это не означает, что вашему другу не хватает таланта, простите, не хватало. Его теория весьма необычно выстроена, оригинальна до…
– Ну-ну, – твердил Марсель, – хотел бы я, чтобы Давид это слышал. Мы даже разбудили среди ночи вашу экономку, только затем…
– У меня нет экономки. И никогда не было. Знаете, я спрашиваю себя, почему именно Второе начало. Может, и вправду потому, что оно прописывает нам и всем существам на свете смерть. Отменить его было бы… немалой заслугой. Но это невозможно, и не станет возможно никогда. Никогда. И если уж есть в сем мире что-то незыблемое, так это Второе начало, – Валентинов посмотрел на Марселя и слабо улыбнулся, – к сожалению.
– Во всяком случае спасибо, что были со мной откровенны, – сказал Марсель. В стеклах профессорских очков он увидел свое отражение, свою фигуру на фоне залитого светом отеля.
Валентинов склонил голову набок, облокотился на трость и кивнул. Марсель хотел еще что-то сказать, но отвернулся. Перед ним лежала узкая, освещенная несколькими фонарями дорожка. Марсель удалялся, ступая большими шагами, теперь он торопился уйти отсюда. Мимо двуглавой пальмы, вперед к ступенькам. От тропических растений исходил приторный запах.
Марсель остановился. Обернулся. Валентинов все еще стоял на том же месте и был едва различим.
– Он никогда не ошибался в расчетах! – закричал Марсель.
– Не понял?
– Он никогда не просчитывался. Валентинов поднял голову.
– Вы физик?
– Нет. Честно говоря, нет.
Валентинов пожал плечами.
– Тогда вам ничего не остается, как поверить мне на слово.
– У вас еще сохранились его записи?
Валентинов молчал, он как будто на мгновение задумался, потом покачал головой.
– Поймите, если я буду хранить все, что присылают на мое имя,… Меня же все-таки знает пара-тройка человек. Но наверняка остались копии?
– Копий нет, – произнес Марсель.
– Тогда нам не узнать правды. Придется просто поверить мне.
С поверхности озера взлетела птица. Пахло водой и цветами.
– Нам не узнать правды. Но это не означает, что я принял ваши слова за чистую монету.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Валентинов все еще улыбался, а может, это просто так казалось. Марсель повернулся и заспешил прочь. Валентинов смотрел ему вслед, ничего не говоря и не двигаясь, – худощавая фигура между освещенным фасадом здания и черным, чернее ночи, озером, в котором висело отражение месяца над горной грядой.
Марсель поднялся по лестнице на улицу. Конечности по-прежнему болели. Уже зажглись звезды. И там, среди них, виднелся самолет: три двигающиеся мерцающие точки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32