В зоне поражения мог оказаться любой из нас. Среди дыма появилась еле заметная развертывавшаяся цепь черных точек. При помощи визора мне удалось разглядеть, что это батарея самоходных гаубиц, ведущих огонь по мечущимся фигуркам гозорцев. Загнав врагов обратно в руины города, гаубицы засыпали их снарядами, помня наказ командования: «У нас миллионы зарядов, привозить их обратно не обязательно!»
Наша редкая цепь, пригнувшись, осторожно побежала к руинам. Рядом катили танки «Барсук», следя за нашими флангами и отводя огонь на себя. Глухой удар кумулятивного снаряда пришелся прямо по броне одного из них. Танк, по инерции проскользив с пробитой башней с десяток метров, уткнулся скошенным рылом в холм. Из горящего нутра никто не вылез, даже когда танк превратился в костер. Я кинулся на помощь, но спасать было некого: снаряд прошил тонкую башню, как картонку, и взорвался внутри. Экипаж и глазом моргнуть не успел, как уже был на том свете.
Загнать врага обратно в руины города оказалось не таким уж и сложным делом. Мы взяли их в плотное кольцо и планомерно добивали.
— Грин! Где тебя черти носят? Всех загнали в термитник? Мы вызываем «Дождь», как понял? Нужно их там продержать до подлета. Слышишь?
— Почти всех! — устало ответил я Робу, наблюдая за танками и солдатами, которые выпрыгивали из бронемашин и окружали горящие руины.
Бой шел второй час, легионеры, сдерживая в руинах остатки разбитого ополчения, отошли подальше, а когда прибыл «Дождь», так и вообще залегли. В городе раздался вой ужаса и боли. «Дождь» беспрерывно падал на город — это были тысячи мелких электрических зарядов в силовых капсулах. При ударе они превращались в молнии. Руины мгновенно окутались убийственными разрядами.
«Дождь» шел полчаса, пока не иссяк. Вспышки еще какое-то время озаряли тьму ночи, а потом все скрыл туман. Солдаты, довольные представлением, выходили из укрытий и радостно хлопали друг друга по спинам, оглашая темноту восторженными воплями. Наверное, это и есть та черта, за которой заканчивается страх боя и начинается радость от осознания того, что ты победил и все еще жив…

Сидя на липкой от грязи броне «Центуриона», я высматривал остатки роты, разместившиеся на других машинах. Танки, яростно рыча двигателями, преодолевали завалы на улицах, пробираясь к центру. На главной площади, усеянной обломками зданий и брошенным скарбом, коптили опрокинутые остовы ПВО защитников. Сейчас они выглядели жалко, напоминая беззащитных черепах, с погнутыми стволами, задранными в небо. Всюду глухо рвались рассыпанные по земле управляемые снаряды и боеприпасы всех видов и назначения. Спрыгнув с танка, я снял оружие с плеча и взял на прицел группу почерневших зданий. С других машин посыпались саперы и начали прочесывать закопченные завалы — все, что осталось от некоторых домов. С другой стороны площади появилась еще одна колонна, на этот раз легких вездеходов. Рядом с ними шел Роб в заляпанном гозорской кровью скафандре. Окинув взглядом площадь, он сделал своим людям знак рассыпаться по руинам. Снял шлем, отер беретом пот со лба и задумчиво пыхнул дымом сигары в мою сторону.
— Неплохо, Ингвар. Весьма неплохо, дружище. Сработали, как по нотам…
— Это местное ополчение. Не пора ли снять белые перчатки и разбомбить их к чертовой матери? — поинтересовался подошедший к нам Чак. — Зачем мы здесь? Это работа космофлота.
— Если мы не сможем с ними справиться лицом к лицу, мы всем покажем свою слабость, — благосклонно улыбнулся Роб. — Знаешь первую заповедь кухни, сынок? Дичь сначала нужно как следует избить и измотать, тогда мясо будет нежным…
— Ты всегда был неоправданно суров, Роб! — Из люка танка появился хмурый танкист с серебряными нашивками первого лейтенанта на черном комбинезоне. — Наверное, ты еще в школе любил мучить птичек в клетках. Не старайся выглядеть героем, в одиночку взявшим целый город. — Вытирая руки о промасленный комбинезон, лейтенант спрыгнул на землю, внимательно осмотрел оплавленные отметины на танке. — Что скажешь? Неплохо постреляли…
— Это не стрельба в тире, а бойня! Я от природы вообще-то добрый. Настораживает вот что: их оказалось намного больше, чем нас уверяла разведка. А если они и в остальном ошиблись? Дела для нас могут обернуться круто… — Здоровяк пыхтел сигарой, глядя на выгоревшие остовы зданий и хмурясь. — Как бы там ни было, поступила новая команда. Беспилотники обнаружили уцелевший монастырь. Авиацию не дают, рекомендуют полагаться на собственные силы. Черт знает что…
Выплюнув огрызок сигары в лужу, Роб посмотрел на меня:
— Ингвар, тебе и твоим людям приказано войти в состав корпуса. Потом будешь горевать по убитым. И помните! Имперские солдаты в плен не сдаются и без приказа не умирают! Работа окончена, и местные дела теперь не наша головная боль.
Чиркнув спичкой об обугленный череп гозорца у своих ног, здоровяк невозмутимо прикурил. Выдохнув облако дыма, резко опустил руку — и возникший словно ниоткуда взвод спецназа вновь бесшумно растворился во тьме развалин. Вслед за ним ушел и Роб.
— Ингвар, он прав, нам пора. Не хочу оставаться здесь ни одной лишней секунды. Убитых грузят в коптер, а для живых есть работа.
В раскосых глазах Чака редко можно было прочитать какие-либо эмоции, но сейчас они излучали неприкрытое беспокойство и страх. Он тоже, как и я, был не в восторге от вынужденного откола от основных сил. Мы сильно рисковали.
— Отстанем от остальных и будем отрезаны на территории врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17