Попытались было изнасиловать - с одной даже сорвали халат, но командир прекратил. Вот так, среди бела дня. Владелец успел сбежать. Впрочем, сам виноват. Выпендриваются ребята, кто забегаловку "Техасом" называет, кто киоск обшарпанный - "Сорбонной", а этот догадался... - Рассказывая, Иван все больше распалялся, даже про сигарету забыл. - Толпа, естественно, стояла поодаль и глазела. Мишка говорит, некоторые покрикивали - бей жидов. А нам писать про это - нельзя. Теперь вот до литературной страницы докопались - почему один запад гоним. Ты уж извини, Алексей, но переводы мне печатать запретили. - Иван это выпалил махом и выжидательно уставился на Ганшина - как отреагирует.
Ганшин пожал плечами. Как тут реагировать? Запретили, значит, все. Но Иван смотрел на него выжидательно. И Зиночка смотрела на него виновато. Надо было реагировать.
- Ну, что тут поделаешь, - с сожалеющими интонациями пробормотал Ганшин. - Я же понимаю, вы не виноваты. Ладно, ничего... Жаль, конечно, все-таки три года...
- Да, целых три года, - покивал Иван. - И читатель уже привык к еженедельному рассказу. А теперь вот надо приучать его к русской классике, - с неожиданной злостью выпалил он. - Это в газете-то! Вот честное слово - возьму собрание Лескова и буду шуровать все рассказы подряд... с первого тома. Пусть подавятся!
Ганшин понимал, что говорит это Иван, чтобы оправдаться перед ним, что неудобно Ивану так вот внезапно взять и отказать, что не будет он шуровать одного Лескова, а начнет Зиночка выискивать малоизвестное, непечатанное и более-менее развлекательное. Но он еще раз сочувственно покивал, дескать, ничего не поделаешь.
Иван сам выдал последний гонорар. Взяв со стола ручку, Ганшин размашисто расписался в ведомости, сунул деньги в карман и, кивнув им на прощание, пошел, не дожидаясь ответа. Уже в дверях он обернулся.
- Кстати, вы ничего не слышали насчет какой-то звезды? Вроде бы появилась...
Зиночка, не поворачивая к нему головы, нервно тушила в пепельнице окурок. Иван непонимающе глядел на него и по лицу было видно, что мысли его далеко-далеко от всех звезд на небе. Ганшин ободряюще усмехнулся ему и вышел.
5
До дому доехал он быстро и без приключений, но входя во двор, столкнулся со старой бичихой в сидящей мешком неопределенного цвета платье. Ганшин хотел брезгливо отстраниться, но костлявые руки старухи ухватили его за обшлага расстегнутого пиджака.
- И была звезда Вифлеем, и сулила надежду людям... И была звезда Полынь, и сулила она конец всему в мире... - забормотала она, брызгая в лицо Ганшину слюной.
Ганшин неловко одной рукой - во второй была сумка, старался оторвать от пиджака ее цепкие пальцы. От старухи несло кисло-гадостным перегаром. Маленькие глазки в сетке морщин слезились. Наконец, он резко крутанулся, чуть не сбив ее с ног, и быстро пошел к подъезду.
- А что будет, если Полынь скрестить с Вифлеемом?! ударил в спину пронзительный, визгливый голос. - Что будет тогда с нами?
Ганшин пожал плечами и вскочив на крыльцо, скрылся в подъезде. Постояв немного в пыльной прохладе и глубоко вздохнув, он вышел на крыльцо. Во дворе уже никого не было.
Ганшин поднял голову и взглянул на небо. И вздрогнул от неожиданности. Над деревянными покосившимися сараями, в несколько рядов тянущимися по другую сторону двора, горела необычно большая звезда. Раньше такой звезды не было. Впрочем, такой звезды не было никогда. Ганшин знал это наверняка, так как когда-то изучал звездный атлас. Звезда казалась красной, но это мог быть и обман зрения. Солнце уже зашло, но было еще светло, небо только начинало наливаться синевой, и звезда висела над сараями, словно налитый кровью, недобрый глаз.
Ганшин долго глядел на нее, потом прошел в подъезд. По пути к лестнице, не глядя, сунул руку в почтовый ящик. Очередное Воззвание нового президента к народу. Хорошо отпечатанное на толстой мелованной бумаге - даже в туалет не годится. Призывает сохранять спокойствие и обещает к Новому году снижение цен на водку. Ганшин сунул его в сумку и, отпыхиваясь, полез на свой пятый этаж.
На площадке пятого этажа, облокотившись на перила, курил молодой милиционер в форме. Ганшин прошел к своей двери и стал нашаривать в кармане ключ.
- Ганшин Алексей Степанович? - спросил сзади милиционер.
Сердце дважды бухнуло. Ганшин вынул руку из кармана и медленно повернулся. Милиционер уже стоял перед ним, держа в руке бумажный листок.
Неужели забирают? - тоскливо пронеслось в голове. Но почему один? И где понятые? Ведь должны же обыск... Нужны же улики...
- В чем... - в горле запершило и пришлось откашляться. - В чем дело?
- Повестка вам, господин Ганшин, - бодро отрапортовал милиционер, помахивая бумажкой. - Приказано срочно явиться.
- И кому же я понадобился в вашем ведомстве? - стал разыгрывать простачка Ганшин в надежде выудить что-нибудь ценное.
- Сама полковник Чернобородова вызывает, - все также бодро ответствовал милиционер. В его голосе не проскользнуло ни нотки враждебности, он явно не считал Ганшина за преступника.
- Кто-кто? - Ганшин выразил на лице непонимание, хотя в городе мало кто не слышал о Галине Чернобородовой, возглавляющей отдел Нравственности при ГУВД.
- Пойдемте, там вам все объяснят. - Милиционер дружелюбно улыбался. - Приказано срочно, а я вас уже полчаса жду.
- А вы знаете, сколько время? - попытался оттянуть неизбежное Ганшин.
Милиционер машинально взглянул на часы, хотя на полутемной площадке вряд ли можно было что разглядеть.
- Ничего-ничего, у меня на улице машина. Так что мигом.
- Ну, идемте, - вздохнул Ганшин и первым стал спускаться по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49