Все!Но это было далеко не все. Крики из всех хижин на Общей улице взорвали ночь:– У-ууу!– Надули!– Обдурили!– Генерал Помойкин победил!– Жухалы!Свисток зло просвистел несколько раз и угомонил галдеж.– А ну прекратить! – гаркнул старший вожатый. – Вы пока что в лагере, а не дома. Мы поступаем не по вашему хотению, а как считаем нужным!Это было провокационное заявление, от которого дядя Сэнди мог бы и воздержаться. Но уж больно он рассердился, да и, по правде говоря, чувствовал за собой вину, поэтому и допустил промах.– Вот как!– У-УУУ!– А-ааа!– Уж этого мы точно не хотели!– И никогда не захотим!– Подвесить дядю Гуся на дикой яблоне!Эти и четыре десятка других дерзостей вылетело наружу. Опешив и растерявшись, дядя Сэнди отступил в свою палатку. Тем временем в Тринадцатой хижине Тед спрыгнул с кровати и выхватил из походного мешка железную миску и ложку.– Не боись, генерал, – проскрежетал он в сторону раздавленного, мертвенно-бледного Герби. – Это Гусю даром не пройдет.– Тед! Вернись сейчас же! – воскликнул дядя Сид, но Тед уже вышел из домика и маршировал по Общей улице, отбивая ритм на миске и выкрикивая: «Да-ешь Герби! Да-ешь Герби!» Этой искры оказалось достаточно. В мгновение ока на улицу высыпало двадцать мальчишек, колотивших во всевозможные ударные инструменты – тут были и стакан, и барабан, и фляга, и даже таз – и скандировавших: «Да-ешь Герби! Да-ешь Герби!» Вожатые были бессильны остановить взрыв возмущения, да и не очень-то старались. К тому времени, как ревущая толпа мальчишек в пижамах достигла палатки дяди Сэнди, она вобрала в себя почти весь лагерь. Мальчишки топтались под большой белой лампой, подвешенной на столбе в конце улицы, и так горланили и шумели, что распугали тучу мошкары, порхавшей над ними.В душной желтой палатке сидели сумрачные мистер Гаусс и двое старших вожатых.– Сэнди, спрашиваю еще раз, – нарушил молчание хозяин лагеря, – вы намерены восстановить дисциплину?– Капитан, я же не могу один. Вожатым следовало пресечь это в зародыше. Вероятно, они относятся к этому так же, как я, а я…В палатку влетел верзила Йиши Гейблсон, и там стало негде повернуться.– Дядя Сэнди, мистер Гаусс, не делайте этого со мной. Ребята мне там чуть не накостыляли. Вы же сами знаете, что тот малыш победил! – выпалил, захлебываясь, взбудораженный старшеклассник.– Оставь, Йиши, ты как маленький, – одернул его мистер Гаусс. – Ты превосходно сыграл уродов. И вообще, тебе хорошо известно, что ученика среднего класса нельзя назначить Капитаном. Это слишком рискованно.– Так об этом надо было подумать перед тем, как объявлять конкурс. Надо было сказать, что конкурс только для старшеклассников. А теперь поздно менять правила, мистер Гаусс. Тот парень победил, и вы сами это знаете. Делайте что хотите, а я у вас Капитаном не буду! Не хочу жульничать!Он выскочил из палатки, и трое судей услышали, как его зычный голос перекрыл гомон, которым было встречено его появление: «Я сказал им! Я сказал, что отказываюсь!» При этих словах улюлюканье сменилось одобрительным гулом, переросшим затем в мощное: «Да-ешь Герби! Да-ешь Герби!»– Мне кажется, мистер Гаусс, – сказал дядя Сэнди, протирая носовым платком толстые стекла своих очков и с ударением произнеся фамилию хозяина лагеря, – мы стоим перед выбором: либо отменить День лагеря, либо назначить Капитаном Герби Букбайндера.– Вздор. Поспят и наутро все забудут. Дадим на обед мороженое, – заявил мистер Гаусс.– Если хотите знать мое мнение, – недовольно проговорила тетя Тилли, – этот мальчик, без сомнения, победил. Я просто пошла на поводу у Капитана, который считает, что руководить лагерем должен мальчик постарше.– У нас уже нет мальчика постарше, – заметил дядя Сэнди.«Да-ешь Герби! Да-ешь Герби!» – гремело снаружи с неослабевающей силой под стук, треск, звяканье и топот.Мистер Гаусс перевел взгляд с одного старшего вожатого на другого. Он увидел два явно враждебных лица.– Ввиду того что вы, на чью поддержку я вправе рассчитывать, не поддерживаете меня, – сказал он, – мне не остается ничего иного, как отказаться от единственно разумного решения. Поступайте как угодно, дядя Сэнди, под вашу ответственность. Мне больше нечего сказать.– Так отменим День лагеря, сэр, или объявим Капитаном Герби?– Мне нечего больше сказать.Дядя Сэнди вышел из палатки. Толпа мальчишек почуяла новость, и хор смолк. Старший вожатый прищуренно оглядел странную картину, которую являли собой его беспорядочно сбившиеся в кучу воспитанники, одетые ко сну. В центре над сборищем возвышался в одних белых трусах Герби Букбайндер, примостившийся на плечах Йиши и еще троих старшеклассников. При виде такого возвеличивания толстяка дядю Сэнди разобрал смех.– Спускайся, Герби, ты победил! Ты – Капитан! – крикнул вожатый и продолжал весело хохотать во все горло.Толпа взревела от радости. Хотя дети не знали о разговоре в палатке, по тону дяди Сэнди они догадались, что перемена решения ему мила так же, как и им, и они обступили его, жали ему руку и ласково тыкали кулаками. Четверо старшеклассников, державших Герби, пустились в пляс и несколько раз чуть было не уронили героя вечера. На бывшего генерала Помойкина со всех сторон сыпались поздравления, добрые пожелания, изливалось восхищение, и называли его только по имени. Ни при каких иных обстоятельствах он не мог бы удостоиться столь громкой славы, превзошедшей все, чего когда-либо добивались Ленни и Йиши за свои спортивные подвиги. Маленький Герби стал символом непокорности мистеру Гауссу, а благодаря его победе каждый мальчишка ощутил, будто ярмо сброшено и с его шеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111